Книга Как повываешь?, страница 121 – Жаклин Хайд

Я моргаю, и вся злость моментально улетучивается.

Я возвращаюсь к дивану, испытывая облегчение, когда Коннор обнимает меня за плечи. Я чувствую, что ему нужно меня касаться, и позволяю ему удержать мои эмоции в равновесии.

Ведьма встречается со мной взглядом.

— Невозможно точно сказать, насколько твои эмоции как оборотня будут похожи на волчьи или окажутся совсем иными. В конце концов, вы отличаетесь от обычных оборотней.

— Насколько? — шепчу я, оборачиваясь к Коннору с немым вопросом в глазах:«Какого хрена?!»

— Чтобы спасти его, мне пришлось использовать магию. Либо это, либо позволить ему умереть. В результате некоторые его волчьи черты изменились. И вот вам его «благодарность», — ее деловой тон становится раздраженным.

— Ты превратила аконит в Виагру, — бурчит Коннор, и у меня глаза лезут на лоб.

Аконит — это реально? И она сделала из него…

— Откуда мне было знать? Это было непростое заклинание, — возражает она.

— Аконит тебя возбуждает? Аконит? Тот самый ядовитый цветок из книг и фильмов, которым убивают оборотней, согласно всем упоминаниям о паранормальных явлениях? — говорю я, смотря на Коннора.

Он кивает.

— Какое-то время я думал, что ты пользуешься духами с аконитом, из-за того, как на тебя реагировал.

— Я не пользовалась никакими духами, — говорю я.

Подождите… так вот настоящая причина, по которой он был в моей комнате?!

— Ты его пара, — говорит Одетт. — Тебе не нужны духи. Нередко волки становятся чересчур агрессивными и ревнивыми при спаривании, независимо от вида. Не имеет значения, какими духами ты пользовалась. Скорее всего, это было спаривание, пытавшееся закрепиться.

— Какты постоянно напоминаешь, я не оборотень. Я не превращаюсь в полнолуние и спокойно касаюсь серебра. К тому же аконит действует на меня совершенно иначе, — говорит Коннор, сверля ее взглядом. — Ты всегда утверждала, что я больше похож на ликана. Ты даже ее так называла раньше.

— Она немного отличается от тебя, и я чувствую, что она чистокровная, — ведьма сужает глаза, постукивая ногой, явно раздраженная. — Я просто пыталась помочь, нравится тебе это или нет. Кроме того, тебе в любом случае легче, чем волкам. Гораздо лучше иметь стояк, чем сдохнуть. Что еще ты заметил?

Он вздыхает, словно неохотно признаваясь:

— У меня больше нет боли при превращении.

— Серьезно? — ее брови взлетают вверх. — Должно быть, это из-за супружеской связи.

— Связь убирает боль при превращении? — спрашивает он, по голосу становится очевидно, что он совершенно шокирован.

Я сгибаю пальцы и понимаю, что у меня вообще не было боли — по крайней мере, до этих спазмов. Он ведь говорил, что превращение болезненно.

— Это из-за Уитли? — Коннор указывает на меня пальцем.

Ведьма осматривает меня, и ее темные глаза начинают переливаться странной радугой. Я вздрагиваю. Она использует магию?

— Да, из-за нее. Связь укрепляется. Это значит, что она твоя истинная пара, — говорит Одетт.

— Можно перестать говорить так, будто меня здесь нет? — выпаливаю я, раздраженная. Мне все равно, что у этой женщины радужные радужки.

— Уитли… Можно называть тебя Уитли? — спрашивает она, скрещивая ноги и пристально глядя на меня. Когда я киваю, появляется предчувствие, что мне совсем не понравится то, что она скажет дальше.

Коннор О'Дойл

— Вы хоть понимаете, какое это имеет значение? — говорит Одетт, взмахивая изящной рукой. — Уитли, мы не знаем, как твое тело отреагирует, потому что твой вид, чистокровные ликаны, настолько редкий и скрытный. А Коннор — единственный в своем роде гибрид. Представьте, что может принести такой союз.