Книга Как повываешь?, страница 109 – Жаклин Хайд

— Ты едва заглядывал ко мне за последние пятьдесят лет, а последние пять-десять вообще не появлялся, — Лахлан ворчит, снова напоминая мне, как давно это было. — Я бы размазал тебя своим хвостом за то, что ты оставил меня здесь гнить в одиночестве! Даже Влад навещал меня чаще, чем ты, а это скорее наказание. Ты вообще понимаешь, насколько он чертовски раздражающий?

Я хмурюсь, испытывая укол вины, осознавая, сколько раз мог бы зайти к нему или хотя бы проверить, как он. Я бы сошел с ума, окажись на его месте, но никогда особо не задумывался, что он может чувствовать себя одиноким.

— Прости, но я не был человеком последние пятьдесят лет, — бурчу я в ответ, но без злости. — И конечно, я знаю, насколько он раздражающий. Он называет меня своим чертовым дворецким, Лахлан. Я для него скорее нянька-идиот.

— И что с того? Ты не подумал заглянуть ко мне? А теперь у тебя есть пара, которая каким-то образом свалилась в мой ров. Не то чтобы я делал из мухи слона, — выпаливает Лахлани, недовольно скрестив руки на широкой груди, откидывается назад.

Стыд обжигает шею. Я действительно должен был спуститься сюда, зная, что Лахлан один, но он и в лучшие времена был немного затворником. Я вообще не знал, что Влад тайком бегает сюда, но теперь его странные исчезновения обретают смысл. Могу только представить, сколько он ныл на ухо Лахлана, в то время как змей предпочел бы поспать.

— Я разбирался с тем, что с годами Владу становилось все хуже, — отвечаю я с гримасой. — Ты сам видел, в каком он был состоянии, было сложно его вернуть, на случай, если ты еще не заметил.

— Почему я выгляжу, как Росомаха⁶⁰, Коннор? — перебивает нас Уитли.

Я в изумлении таращусь на ее лицо, покрытое волчьей шерстью. Потом замечаю мешковатую тунику, в которую она одета, и рычу себе под нос — она пропитана запахом Лахлана, а не моим. Она не должна носить одежду, принадлежащую кому-то другому, кроме меня.

— Я не знаю, — признаюсь я ей, поднимаясь на ноги и миролюбиво протягивая руки. — Но мы разберемся в этом вместе. Обещаю.

Я возвращаюсь в человеческую форму, чтобы ей было комфортнее, и жду, когда вернется привычная тупая боль. Хмурюсь, когда боль не приходит. Потом у меня отвисает челюсть. Впервые за триста лет я могу сменить форму без боли. Я ошеломленно смотрю на свои голые руки, пытаясь понять, как это возможно.

— О ради бога, верни мех обратно. Я могу выдержать только определенное количество наготы, а у Лахлана нет одежды, — говорит она, прикрывая лицо теперь уже человеческими руками.

Я смотрю вниз на разорванные клочья брюк за тысячу фунтов (прим. 137 425,20 рублей.) с Сэвиль-Роу⁶¹ и вяло пожимаю плечами.

— Ну, теперь и у меня ее нет.

— Я и забыл, какими забавными могут быть люди со своей скромностью, — говорит Лахлан со смехом, но я игнорирую его слова.

— Иди сюда, Уитли, — я умоляюще смотрю на нее, протягивая руки. — Обещаю. Больше никаких секретов.

Кот уже выпущен из мешка, и мне нужно ввести ее в курс дела, пока гребаный Фрэнк об этом не прознал.

— Ты не сказал ей, что она твоя пара? — вмешивается Лахлан с укором в голосе, в очередной раз крадя мою гребаную минуту славы!

Я перевожу взгляд на Уитли, которая беззвучно произносит слово «пара», и испуг замирает на ее лице.

— Я еще не успел, — рычу я. — Какого черта ты затащилее сюда?