Книга Как повываешь?, страница 106 – Жаклин Хайд

Боже. Мой мозг едва справляется с тем, чтобы все это переварить. Будто все книги про оборотней, которые я читала, слились в одно целое. Как люди могут об этом не знать? Или, может, они знают, и именно поэтому существует так много книг об этих существах?

— Есть люди, которые охотятся на таких, как мы?

В нашей семье есть история, которую рассказывают детям, — о том, как предки охотились на оборотней, как в тех самых романах. Я всегда смеялась над этим и считала, что это просто сказки, как Санта-Клаус или Пасхальный кролик. Придуманные истории для веселого детства. Но если оборотни и перевертыши реальны…

По коже пробегают мурашки при мысли, что это может быть правдой. Я хочу, чтобы это была просто забавная семейная легенда.

Лахлан поднимает голову и говорит:

— Всегда были сумасшедшие, которые с вилами гонялись за существами из мифов и легенд. Они часто причиняли вред невинным.

— Понятно, — бормочу я. Похоже, охотников на оборотней все-таки нет, потому что его ответ был довольно туманным.

Я хмурюсь и вытягиваю руки, демонстрируя свою новую силу и осматривая тело. Оно стало крупнее, может, чуть выше, но у меня точно не четыре лапы.

Лахлан прочищает горло:

— Волки не примут тебя, понимаешь? Но я думаю, Коннор тебе все объяснит.

Коннор неделями пробирался в мою комнату, каждую ночь спал в моей постели, а оказывается, он какой-то ликантроп. Я рассказала ему так много о себе — о планах открыть пекарню, даже о своем неудачном браке. Я пыталась быть откровенной, в то время как из него приходилось вытягивать ответы клещами. Он хотя бы знает что-то о моих проблемах, а я о нем — почти ничего.

Я понимаю, почему он скрывал свою сущность. Наверное, никто бы не стал ходить и рассказывать, что он оборотень. Или перевертыш, или ликантроп. Я бы точно не стала. Но это не оправдывает того, что он превратил меня в это существобез всяких объяснений.

Живот сжимается от страха перед предстоящим разговором с Коннором, ногти превращаются в когти, из горла вырывается что-то среднее между рычанием и стоном. Я хочу его увидеть, но не знаю, что сказать при встрече.

— Я могу снова стать нормальной? — спрашиваю я, глядя на свои руки и делая шаг назад, когда на его лице появляется злость.

— Ах, ласс⁵⁸! Ты прекрасна и именно такая, какой должна была родиться. Не убегай от этого и не прячься.

Я хмурюсь от его серьезного тона и снова смотрю на свою руку, словно боюсь, что она вот-вот схватит меня.

— Я не родилась такой.

— Он тоже не родился. И это неважно. Это судьба, — говорит он, подходя ко мне с протянутой рукой и нахмуренными бровями. — Ты хоть видела себя в этой форме? Когда он тебя укусил?

Я провожу рукой по шее и вздрагиваю, вспоминая, как его зубы впивались в мою кожу. Затем лицо заливает жар, когда я осознаю, почему он укусил меня тогда. И нет, я ни за что не скажу Лахлану, что это произошло, пока меня прижимали к стене, а я кричала от удовольствия, требуя большего.

— П-прямо перед тем, как я прыгнула в ров.

Лахлан смеется.

— Наконец-то он задал тебе хорошую трепку в постели, да? — в его глазах сверкает игривое озорство, как будто он все знает, и я ерзаю от смущения. — Я чую это на тебе. Я так и не узнал твоего имени, ласс.

— Уитли, — мой голос звучит многослойно, и я тут же хватаюсь рукой за лицо. Я снова изменилась, даже не осознав этого!