Книга Перепрошит тобой, страница 8 – Жаклин Хайд

— Перестань сопротивляться, и никто не причинит тебе вреда, — говорит мужской голос, но я извиваюсь еще сильнее.

Сердце бешено колотится в груди, меня охватывает паника, тело трясется от выброса адреналина, из глаз льются слезы, а из заклеенного рта вырываются приглушенные крики.

— Мы ее взяли, — слышу я, а затем резкий удар в затылок погружает меня в блаженную бессознательность.

Глава 2

БЕРНАДЕТТ КРЕНШОУ

Я прихожу в себя, дезориентированная, сбитая с толку, мир под каким-то странным углом, и лишь спустя мгновение до меня доходит, что я повисла вниз головой. Холодный ветер бьет в лицо, и я шиплю сквозь зубы, когда по глупости поворачиваю голову прямо в сторону солнца — яркого, размытого пятна, режущего глаза.

Тьфу. Где я?

Прищуриваюсь ровно настолько, чтобы различить под собой бесконечный асфальт и черную машину неподалеку. Внутренности сковывает от тошноты, когда я пытаюсь двинуться, — резкая боль пронзает голову, и я бессильно падаю обратно на плечо того, кто меня несет.

Его плечо впивается в мою талию с каждым шагом, и я вскрикиваю от боли во время тряски. Мне открывается вид на самолет, от которого мы отдаляемся.

Страх врезается мне в грудь, как сошедший с рельсов поезд.

Я была в самолете?!

В нос бьет едкий запах топлива и выхлопов, когда я по глупости делаю вдох, и лишь когда мы оказываемся в машине, я с благодарностью ощущаю чистый воздух. Но облегчение мгновенно испаряется, стоит мне увидеть свои запястья.

Я застываю, вжимаясь в мягкую кожаную обивку.

Не паникуй, Бернадетт, не паникуй. Это все просто какая-то ошибка.

Я извиваюсь и упираюсь спиной в сиденье, исподлобья бросая свирепый взгляд на этого двойника Дольфа Лундгрена¹⁵ и отворачиваясь, когда он наклоняется слишком близко, пристегивая меня ремнем безопасности.

Наверное, мне стоит быть благодарной за то, что они хотя бы не хотят, чтобы я умерла, если вдруг вылечу из машины при аварии. Но, если честно, я не знаю, что вообще делать в этой ситуации.

Металл громко звякает, напоминая о том, как туго наручники обхватывают запястья, и всякая благодарность мгновенно испаряется, когда до меня доходит: где-то между первой поездкой в лимузине и перелетом кто-то успел меня заковать.

Плечи опускаются, я оседаю и почти сдаюсь, вжимаясь в сиденье. Близнецы, не говоря ни слова, усаживаются впереди, оставляя меня одну на заднем сиденье.

Я поднимаю руки, стянутые наручниками, и осторожно ощупываю затылок, где пульсирует болезненная шишка.

Чем, нахуй, они меня огрели?

Желудок сжимается, губы начинают дрожать. Я опускаю руки на колени. Эдгар, наверное, уже гадает, где его мамочка. Бедный мой кот. Я не знаю, когда смогу забрать его… ивообще куда меня везут.

В голове начинают роиться самые паршивые сценарии, пока я лихорадочно надеюсь, что в ветеринарке, куда я сдала Эдгара, есть что-то вроде бесплатного котельного «постель и завтрак» для тех случаев, когда ужасные хозяева не приходят забирать их после одного из самых травмирующих дней в их жизни.

Хотя легкий звон металла на запястьях напоминает о том, что день у меня, мягко говоря, не из удачных.

Меня снова захлестывает паника. Не знаю, сколько времени я была без сознания между машиной и самолетом. Какой сейчас день? Не могла же я вырубиться настолько надолго. В глазах щиплет от собирающихся слез, и я судорожно втягиваю воздух, пытаясь их сдержать.