Книга Все потерянные дочери, страница 257 – Паула Гальего

Лагерь выглядит так же, как после нашей победы при освобождении Эреи, когда каждую ночь праздновали жизнь, устраивали игры, танцевали вокруг костра и запускали фонарики в небо.

Сейчас зима, и мы стоим на пороге битвы, подобной той, что два года назад дала власть Львам; но Волки хотят праздновать.

Пропаганда Нириды сработала на отлично. Мы — Дочь Гауэко, разрушившая стены Эреи, а затем покончившая с ведьмой, поддерживавшей Моргану, и Паладин Гауэко, убивший бога Смерти.

Они рады сражаться на нашей стороне.

Большая часть наших войск еще не прибыла, но это неважно: они были бы бесполезны. Силы Эгеона прибудут морем на рассвете, и ожидается, что армия, преследовавшая Львов из Сирии, нагонит их, как только мы заставим их остановиться здесь.

Это должно произойти в ближайшие часы.

Солнце садится, и последние из тех, кто был занят, присоединяются к Волкам, уже сидящим у костров, играющим в карты, травящим байки или навёрстывающим упущенное с давно потерянными друзьями.

Я иду на встречу со своими, которые должны ждать меня в одной из комнат дворца, когда натыкаюсь на Арлана, ждущего в коридоре. Я тут же разворачиваюсь, готовая найти другой путь или нарушить приказ Нириды и использовать магию, когда он зовет меня.

— Одетт!

Я останавливаюсь сразу, но поворачиваюсь не спеша.

На Арлане доспехи, он готов к бою. Волосы полусобраны кожаной лентой, и он подходит ко мне легким шагом.

Я не жду, пока он поравняется со мной, и начинаю говорить.

— Мне очень жаль, — шепчу я.

Он останавливается и сжимает челюсти.

— Это было неправильно, — говорит он просто.

Ия догадываюсь, что он хочет сказать гораздо больше.

— Нирида и Кириан рассказали тебе, почему мы это сделали, верно?

Он кивает.

— Я знаю, какие политические мотивы стояли за этой ложью, которую вы скормили королевствам.

— Но не понимаешь, почему мы лгали тебе, — заканчиваю я за него.

Однако Арлан качает головой.

— Я знаю, каким человеком была моя сестра. — Его лицо слегка искажается, словно эти слова причиняют боль. — Я также осознаю, насколько шатким было положение, не говоря уже о том, что теперь я, по сути, законный наследник. Я мог бы попытаться отнять у вас власть, а Волкам сейчас нужно единство.

Я киваю, потому что мне нечего добавить.

— Я чувствовал, что мной манипулируют, не ты в роли Лиры, а ты сама, ты, когда была Одетт. Все те вещи, что ты говорила мне о сестре, зная, что она мертва, что это ты, что те перемены, которые я видел, не были настоящими…

Я ломаю пальцы.

— Арлан, я…

Он поднимает руку.

— Я больше так не чувствую.

— Нет?

— Я пытаюсь смотреть на это иначе. Ты могла бы отстраниться. Уверен, тебе было бы гораздо проще оставить меня в стороне, не сближаться со мной и делать вид, что я существую только для Лиры. Я понял, что ты ничего не выигрывала от общения со мной, будучи собой, кроме того, чтобы утешить меня.

У меня печет глаза. Мне повезло, что он еще не закончил, потому что я не в силах вымолвить ни слова.

— Правда в том, что я один. Мои родители умерли много лет назад, моя сестра была ужасным человеком, который тоже умер, не исправив причиненного зла, а человек, в которого, как я думал, я начал влюбляться, оказался самозванцем. Я не хочу терять никого больше.

Я кусаю губы.

— Если ты захочешь, если когда-нибудь сможешь меня простить, ты всегда сможешь на меня рассчитывать, Арлан.