Книга Все потерянные дочери, страница 229 – Паула Гальего

— Одетт. Подойди, встань рядом. Волки вот-вот пересекут стены дворца. Ты их увидишь.

Наша сделка щекочет кожу. Я чувствую её как змею, ползущую между ключицами. — Мне и здесь хорошо, — отвечаю я.

Моргана оборачивается. На этих жестоких губах нет и тени улыбки. Её руки, сложенные на коленях, нащупывают что-то, прежде чем показать мне. Прекрасная игольница.

— Гальцагорри выбросили в море больше половины нашего оружия: мечи, стрелы, взрывчатку, луки и арбалеты, снаряды для катапульт… Ведьмы не смогли их остановить, — говорит она. — Пришлось сделать это мне.

— Королева, опустившаяся до погони за гальцагорри. — Я цокаю языком. — Я могла бы помочь.

Красные губы Морганы искривляются в нечто, что нельзя назвать улыбкой. — Подойди, — повторяет она и протягивает мне руку. Приглашение, просьба. — Волки только что пересекли лес. Ты поможешь мне сейчас.

Я делаю шаг, потом еще один, и Моргана слегка приподнимает брови, пока я приближаюсь. Я прячу руки за спину, и она опускает свою, зная, что настаивать не нужно. Я повинуюсь.

Она гордо вскидывает голову и указывает на лес. Серебряные доспехи сверкают во тьме. Отблески огня отражаются на черных шлемах Волков.

Она поворачивается, чтобы с любопытством понаблюдать за мной, и я падаю вперед. Опираюсь рукой о каменную балюстраду.

— Это пакт, — объясняет она с наслаждением. — Рядом с Волком, не ранив его, ты чахнешь.

Я дышу с трудом. — Поэтому ты хотела, чтобы я это увидела? — хриплю я.

Моргана смотрит на меня сверху вниз, высокомерная и безжалостная. — Я думала, ты поняла.

Я смотрю на неё снизу вверх, привалившись к балюстраде. Поворачиваюсь к ней, спиной к битве, которая подступает всё ближе. Скоро она развернется в дворцовых садах.

— Что поняла? — Что жертва необходима, — отвечает она. — Что наша собственная жизнь не стоит столько, сколько судьба мира.

— Неужели? Она хмурится. — Да, и было бы эгоистично думать иначе.

— Мир принадлежит тем, кто его населяет, а ты хочешь отнять его, чтобы отдать другим на своих условиях. Моя жизнь не стоит столько, сколько судьба мира, это правда; но неужели жизнь Евы, Лоренцо, Элиана тоже?.. Неужелижизнь всех тех детей, которых ты украла, которыми манипулировала, с которыми обращалась жестоко? Скольких жизней стоит твой идеал?

— Стольких, сколько потребуется. — Она резким жестом указывает на битву внизу. Ведьмы и колдуны, бывшие нашими наставниками в Ордене, её верные последователи, уже вышли защищать этот рубеж. — Ты не можешь ранить меня. Ни Львов. В этой битве ты бесполезна для Волков. И если ты не ранишь их, ты умрешь. Принесешь ли ты эту жертву ради своих?

Я сжимаю зубы. — Это того стоит.

Моргана горько смеется. — Я любила твою мать, но она тоже была наивна и поэтому погибла. — Она яростно приближается, хватает меня за затылок и разворачивает к битве. Я подставляю руку между своим телом и балюстрадой, но камень впивается мне в грудь. — Ты должна чувствовать импульс, тягу, толкающую тебя протянуть руку и атаковать их. Посмотри на них. Вот они. Готовы быть принесенными в жертву. Твоя жизнь за их жизни. Твои Волки.

Я позволяю ей говорить. Позволяю тишине повиснуть между нами, пока снаружи взрывы магии и звон металла оглашают тьму леса.

И тогда я перестаю задыхаться. Перестаю нарочито тяжело дышать. Выпрямляюсь и поворачиваюсь к лжекоролеве.