Книга Журналистка на королевском отборе, страница 37 – Полина Змееяд

Например, виконтесса Финчи, которая в платье, поблескивающем позолотой, стоит прямо под люстрой: наверняка выбрала эту позицию, чтобы сверкать, как новогодняя елка. Или вот – Маркиза Коллинз, которая кичится сегодня своим преувеличенно-скромным голубым платьем и безупречностью движений. А может, следующей попробуют скомпрометировать вон ту милую брюнетку-хохотушку? Кажется, она вторая дочь графа Огли – политического противника моего отца.

Настроение упало еще ниже, когда герольд объявил о прибытии верховного священника. Я во все глаза уставилась на старика в белой мантии, с совершенно белыми волосами и обвисшей как у индюка шеей. Его постное длинное лицо больше напоминало лошадиную морду, широкие ноздри раздувались при каждом вдохе, а от мутного взгляда безразличных глаз по коже бежали мурашки.

–… Отец магии Арлен! – после долгого перечисления титулов герольд с облегчением выдохнул. Как и все остальные, кому пришлось слушать его торжественную речь.

Верховный еще раз обвел всех невест взглядом, и хоть выглядел таким же вялым, как пожухлый на солнце лист, однако – я уверена – запомнил каждую из нас в лицо и составил первое впечатление.

Я склонилась несколько запоздало, что не укрылось от мутного взгляда полуслепого человека, и мысленно отвесила себе подзатыльник за оплошность. Вотан хотя бы относился ко мне с показной добротой, но теперь, может, его и вовсе отошлют куда подальше. И не факт, что с новым служителем магии будет так же легко играть в «понимание».

Когда своим присутствием нас почтил Его Высочество, разряженный по случаю в дорогущий костюм официального белого цвета, расшитый золотыми нитями, его невесты воодушевились, предвкушаю танцы. Однако вместо веселья мы еще пол часа выслушивали нудную лекцию от Верховного о том, какой важный выбор предстоит сделать Его Высочеству.

И зачем этот старый хрен притащился сюда? Почему не мог позанудствовать завтра, скажем, перед завтраком, когда мой желудокеще достаточно пуст и меня не выворачивает на изнанку от его душеспасительных речей?

«Будьте скромны и терпеливы, будьте осмотрительны, но не подозрительны, будьте тверды, но милосердны и бла, бла, бла…» – да разве же здоровый человек – а уж тем более не человек – может выполнить все эти предписания?

Однако приходилось изображать на лице глубокое понимание и раскаяние. Чтобы отвлечься от бубнежа старика, я нашла взглядом Малкольма. Он стоял, старательно притворяясь каменным постаментом, ни один мускул не дрогнул на его лице с момент начала импровизированной проповеди.

Интересно, раз у него такая выдержка, значит, и спонтанных всплесков частичного оборота не бывает? То есть, разозлить его и посмотреть на пушистые ушки на голове грозного дознавателя не получится. С другой стороны, у всех же есть слабости? Он наверняка не исключение, просто надо найти, на что давить.

Малкольм заметил мой взгляд, но, как мне показалось, не придал ему особого значения. Что ж, правильно, игнорируй меня, не надо за мной присматривать. Тогда я смогу свободно действовать и разузнаю, что происходит в замке, еще быстрее, чем ты!

Когда Верховный наконец замолчал, я заметила на лицах окружающих плохо скрытое облегчение. Священник гордо удалился, сделав вид, что не замечает злобных взглядов, брошенных ему в спину, и принц махнул музыкантам.