Книга Истинная на сдачу, дракон в комплекте, страница 144 – Ника Калиновская

— Вы хотите… помочь?

Он кивнул без пафоса, без тени иронии, просто и честно, и в этом простом движении было что-то разоружающее — не требующее пояснений и не нуждающееся в одобрении.

— Ладно, — я протянула ему молоток, и уголки губ сами собой дрогнулив полуулыбке. — Только если что — за синие пальцы я ответственности не несу.

Кристиан усмехнулся — коротко, как будто между делом, — и мы с головой ушли в работу.

Сначала всё шло по плану: доска за доской, колья, верёвка, скрепляющие рейки, перекладины. Мужчина быстро понял, как держать стойки и выравнивать по уровню, и с каждым ударом молотка действовал всё увереннее, будто вспоминал забытые движения, которые когда-то знал. Мы обменивались короткими репликами, взглядами, скупыми жестами — не столько ради дела, сколько ради присутствия, как люди, только начинающие говорить на общем языке, но с каждым шагом осваивающие это умение всё увереннее.

В какой-то момент я нагнулась за упавшей дощечкой и, когда выпрямилась, оказалась с герцогом лицом к лицу. Буквально. Он держал доску, я — противоположный край, и, неожиданно для нас обоих, пространство между нами сократилось до минимума, словно воздух сгустился, не позволяя отступить.

Моё сердце сжалось — резко, глухо, как будто внутри что-то дрогнуло. Он не отступил. Я — тоже. Мы смотрели друг на друга, и в этом взгляде не было ничего лишнего: ни вопроса, ни ожидания, только неподдельное внимание и внутренняя тишина, в которой всё сказанное стало бы лишним.

Я ощущала его дыхание — не сильное, но близкое, чувствовала тепло, исходящее от его плеча, и запах — не аромат благовоний или дорогого одеколона, а запах чистой кожи, солнца, дерева и чего-то такого, что невозможно объяснить, но хочется запомнить.

— Всё хорошо? — спросил мой помощник чуть тише обычного.

— Да… — выдохнула, едва заметно кивнув. — Просто… близко.

Он отступил на шаг почти незаметно и с уважением. Но при этом не отвёл взгляда, словно хотел сказать: я понял, и я здесь.

— Простите, — сказал спокойно. — Я не хочу, чтобы вам было неуютно.

— Дело не в этом, просто я немного волнуюсь, — ответила почти сразу. И сама удивилась, насколько это было правдой.

Мужчина кивнул мне в ответ — коротко, будто утвердив для себя что-то важное, — и мы продолжили работу, словно этот момент и не происходил. Но он остался между нами — не как неловкость, а как касание, которое не случилось, но уже значило слишком многое.

Мы работали до самого заката, и когда последний гвоздь встал на своё место, и перекладина встала ровно, я вытерла лоб тыльнойстороной ладони, ощущая, как приятно ноет тело от усталости. Забор вышел не идеальным, но гордым и честным — и я смотрела на него с чувством странного удовлетворения, которого не испытывала давно. Драконёнок, устроившийся у края двора, лениво наблюдал за происходящим и, кажется, одобрил наш труд — он даже не фыркнул, просто опустил голову на лапы и щурился на последние лучи заходящего солнца.

Ужин прошёл тише, чем обед — не только потому что мы устали, а и потому что говорить особо не хотелось. Слова, кажется, уже были сказаны там, между досками и кольями, во взглядах и движениях. Мы ели медленно, наслаждаясь теплом очага и тишиной, которую не хотелось нарушать.

Когда Орлин ушёл к себе, сославшись на гвозди, требующие внимания, мы остались вдвоём.