Книга Влюбить и обезвредить некроманта, страница 11 – Маргарита Блинова

Данте и Бендер, не сговариваясь, бросились на помощь.

– Ну… – Азра не скрывал своего торжества. – А я что говорил!

Шефа я не обманула! Я вообще не склонна обманывать себя и других, а потому, невзирая на стресс и низкую мобильность, таки сделала свое дело.

Заметка на двести слов с запоминающимся названием «Некроманты и места, где они обитают» лежала на столе начальника еще до его торжественного прихода на рабочее место.

Лежали и деньги, которых вполне хватило бы на оплату билетов домой с поджидающими меня за накрытым столом родственниками.

Лежала и я сама.

Укоризненно взирала на правую ногу в модном аксессуаре а-ля гипс, пристроенную на пуфике возле кресла, и лихорадочно пыталась понять: «А что же делать дальше?»

Вчерашний поход в башню к некромантам дал мне много пищи для размышлений, неповторимых эмоций и завершился фееричной встречей с любвеобильной Гертрудой.

Местный «котик» оказался саблезубым. Это раз. Два, крайне общительным и дружелюбным к одной конкретной журналистке.

Я никак не ожидала встретить в стенах академии нечто подобное.

Два адепта, тащивших мастеру тележку с практической работой, не ожидали столкновения с журналисткой «Староградской правды», поэтому закричали и посторонились.

Потерявшая тормоза тележка тоже не была готова к тому, что ее выпустят из рук. Она покатилась вперед, врезалась в угол, зашаталась, обдумывая варианты, и не надумала ничего иного, кроме как рухнуть аккурат на застывшую в коридоре журналистку.

– Аааа! – успела завопить я.

– Мя! – с радостным воем бросилась Гертруда.

«Шарах!» – не смолчала и грохнувшаяся тележка.

Вот так я и оказалась прижата урчащей кошкой исполинских размеров, тележкой и трупом, который эта тележка транспортировала.

После некроманты долго-долго извинялись. Клялись, что обычно у них в башне не такой дурдом и вообще… пусть я не думаю о них плохо.

Я и не думала. По крайней мере о них.

Мой мозг писателя уже сошелся в экстазе с музой творчества и желал поскорее излиться красноречием на бумаге.

Привычные ко всему лекари неотложной помощи, прибывшие на вызов Данте Праймуса, с философскими лицами глянули на толпу оправдывающихся некромантов. На меня, лихорадочно строчившую в блокноте свою самую лучшую статью в карьере. На с урчанием катающегося по земле саблезубого монстра. На заламывающего руки тщедушного адепта в кардигане и высоченного верзилу, стоявшего с поникшим видом.

Переглянулись.

Пожали плечами.

И погрузили меня на носилки.

Я была так поглощена статьей, что не заметила дорогу до травмпункта. Напрочь пропустила осмотр врача. А вынырнула из творческого куража и пришла в себя лишь в тот момент, когда дело было сделано, а моя пострадавшая во имя сенсации конечность обзавелась массивным…

– Это что? – уточнила я, в глубочайшем шоке указывая кончиком карандаша на ногу.

– Это гипс.

– Да… но почему он розовый и в цветочек?

Врач сделал большие и крайне удивленные глаза.

– Так вы сами попросили.

– Да?.. – протянула я, завороженно глядя на голубенькие незабудки.

– Да, – подтвердил доктор. – Сказали, что желаете чего-то более жизнеутверждающего, чем белый. Пришлось бежать в детское отделение и просить коллег одолжить у них гипсовый бинт… Были еще мордашки котиков, но вы заверили, что котиков вам сегодня хватило, а вот незабудки как никогда соответствуют моменту.