Книга Последние стражи, страница 60 – Ольга Пашнина

– Но я помню себя лишь Шарлоттой… и я была человеком!

– Мы же не знаем, как взрослеют арахны. И как ведет себя их магия на Земле. У меня есть теория, что Лилит все же умеет превращаться в человека. Потому что я не хочу представлять, как мужик заделал ей троих сыновей.

– Хочешь, расскажу?

– Нет.

Шарлотта пожала плечами.

Во всех этих полотнах чувствовалось что-то неправильное. Дар не должен был такое рисовать. Он – один из немногих, а может, и единственный – кто может творить, и эта магия не должна расходоваться на тьму. Я не видела в его мастерской ни одной мрачной работы.

И что-то подсказывало: здесь не обошлось без одной давней подруги.

– Слушай, закончи уборку, ладно? А то Хелен будет не в духе, и на орехи достанется всем. А мне надо кое-что сделать.

– Ты куда?

Я уже шла к выходу,и Шарлотте пришлось шустро семенить лапками, чтобы за мной успеть.

– Делать то, что всегда требовала от Вельзевула. Спасать семью, а мир – уже после.

– Вообще ничего не понятно! – в спину мне крикнула Шарлотта. – Ты вообще в курсе, что я – представительница всемогущей древней расы из глубин Вселенной?

– Ну и что, с тряпкой и ведром не справишься? – фыркнула я в ответ.

Забежала в комнату за курткой и поспешила для начала в колледж. Уж Тордек точно знал, где сейчас живет влюбленная парочка – Олив и Дар.

А жили они в неплохом районе. Не совсем с видом на Стикс, едва ли реку можно было рассмотреть меж домов с последнего этажа. Но и не в самой заднице Мортрума, куда без охраны вряд ли решался ходить даже всемогущий Вельзевул. Вход в дом, где получили квартирку Дар и Олив, охраняли две потрепанные горгульи.

– Да не дергайтесь уже, – махнула я рукой, проходя мимо.

Вот, кстати, интересно: а горгульи, понатыканные по всему Мортруму в неограниченном количестве, имеют какую-то историю в контексте расколовшейся на миры Пангеи? Может, в них Ева и Лилит превращали особенно вредных туземцев, не желавших поклоняться богиням из глубин вселенной? Или горгулий вытачивали из каменюки, на которой выросли арахны? Жаль, не у кого узнать. Если только Самаэль решит вернуться.

От мысли о Самаэле настроение испортилось окончательно.

Дар и Олив жили в мансарде. Мне сразу представился типичный чердак художника: залитое светом пространство, заставленное мольбертами, красками, палитрами и готовыми работами в красивых рамках.

Но реальность оказалась… немного другой.

Внутри разве что интерьер был посвежее, но от работ Дара исходила все та же безысходность. Надежда на то, что парень съехал к подружке, оставив в родительском доме лишь то, что не хотелось тащить в семейную жизнь, растаяла.

А еще он больше не рисовал портреты. Фигуры на полотнах были крошечные, едва различимые. Одинаково безликие и… беспомощные.

Дар словно чувствовал грядущую катастрофу, повлиять на которую не сможет никто из живых или мертвых на всем свете.

– Что вы здесь делаете? – услышала я его голос.

Вздрогнула, обернулась и выдохнула: Дар выглядел таким, каким я его запомнила. Воображение уже рисовало ужасы изможденного и болезненного парня. Но нет, он был все таким же темноволосым красавчиком в кое-как застегнутой рубашкесо следами красок. Теперь он носил очки, и они придавали его облику немного забавной нарочитой серьезности: словно мальчишка пытался казаться взрослее.