Книга Последние стражи, страница 59 – Ольга Пашнина

– Тебе определенно стоит это видеть!

Под ногами что-то хрустнуло, в нос ударил едкий запах гари. С непривычки, оказавшись почти в полной темноте, я едва не налетела на стену. Но вскоре глаза привыкли. Я подставила обгоревший стул, чтобы проход не закрылся, – Самаэль как-то предупреждал, что есть риск остаться здесь навечно. А Хелен и вовсе про этот проход не знает, решит, что мы сбежали от уборки.

Свет из гостиной проник в старую часть дома и осветил то, что глаз арахны различил без особого труда.

Здесь Дар работал в последние годы, до того, как съехался с Олив. Повсюду в обгоревшей гостиной были расставлены мольберты. Возле стен расставлены холсты. Пол был усыпан набросками, подмалевками и незаконченными работами. Некоторые словно обгорели, как будто Дар пытался их сжечь, а потом спешно тушил, испугавшись порыва.

Но что это были за работы!

В них нельзя было узнать прежнего Дара. В рисунках, которые видела я в его мастерской, был свет. Дар умел так работать с цветом, с линиями, с тоном, что каждая его работа сияла изнутри. Он рисовал меня такой красивой, какой я никогда не была. Он так мечтал хоть одним глазком заглянуть в другие миры, что с любовью относился к чужим воспоминаниям о них.

Но картины, которые увидели мы, словно принадлежали совсем другой кисти.

Мрачные, серо-черные. На каждой – умирающие или безжизненные миры. Серая пустыня с грудами серых камней – мир балеопалов. Высохшие искореженные деревья, черная земля и пылающие высотки – Земля. Парящие в воздухе тушки мертвых птиц – тот мир, которому не досталось суши.

– Угнетает, – прокомментировала Шарлотта, переходя от одного мольберта к другому. – Даже для меня перебор, а я пять лет жила в Аиде. Это ведь рисунки младшего сына Вельзевула?

– Дара, – кивнула я.

– Почему он такое рисует?

– Я не знаю. Когдая видела его в последний раз, все было иначе.

– О, вот эта повеселее. Это Ева и Лилит?

Я взглянула на полотно, перед которым остановилась Шарлотта. Оно действительно выделялось яркими красками и присущими Дару светящимися линиями. Небольшой пейзаж определенно был земным. В двух крохотных фигурках сложно было кого-то узнать, но вариантов и не было: о Шарлотте Дар не знал, значит, рисовал Еву и Лилит.

Арахны плечом к плечу стояли у большого разлома в земле. Темнота расщелины контрастировала с солнечным светом и зеленью окружающей природы.

– Это Земля, – сказала Шарлотта. – Я и забыла, какая она красивая.

– Это не просто Земля. Это Пангея.

– Что такое Пангея?

– Когда-то все миры были едины. Лилит и Ева нашли этот мир и решили остаться. Они обнаружили в себе магию и с ее помощью стали богинями Пангеи. Но магия, чуждая миру, начала его разрушать. И в итоге он раскололся. На Мортрум, Землю, мир балеопалов и другие миры. Некоторые души открыли в себе способность перерождаться, иные – оказались заперты. В Мортруме и других мирах. Вельзевул кое-как восстановил равновесие, но Лилит обезумела от идеи собрать миры воедино. Кажется, если она это сделает, то получит мертвую Пангею – и Дар это знал и рисовал.

– И я такая, как они, – задумчиво произнесла Шарлотта. – Почему? Это болезнь? Магия?

– Не думаю. Арахны – не богини, а древние существа, которые попали в мир, несовместимый с их магией. Ева и Лилит ничего о себе не знают. Возможно, в той катастрофе выжили не только они. Может, и ты там была.