Книга Последние стражи, страница 52 – Ольга Пашнина

– Мне так жаль.

– Что ты сделала с Верховной? Она выглядела так, словно съела лимон.

– Ни один лимон не пострадал. Только пара десятков темных душ. – Я не смогла скрыть самодовольной улыбки. Хотелось хвастаться всем, чем можно.

– Ты заморозила реку?

– Да.

– Сама? Безпосторонней помощи?

– Мне некому помогать.

– Значит, ты для этого меня вернула? Чтобы я тебе… помог?

– Просто не с кем сходить на маскарад, – вырвалось у меня прежде, чем я успела подумать.

Не такая уж новая для меня ситуация.

Дэваль приблизился. Я вздрогнула и едва не упала: как всегда не вовремя, лед оказался слишком скользким. Дэваль подхватил меня и притянул к себе.

– Тебе придется заслужить приглашение.

– Если что, просто позову Риджа.

– Тогда я утоплю его в Стиксе.

Он склонился ко мне, но лишь обогрел дыханием губы, не коснувшись. Теперь, когда сражаться только за право быть рядом больше не требовалось, хотелось продлить игру и предвкушение свободы.

– Покатайся.

Я рассмеялась.

– Что? Ты серьезно? Ты много лет провел взаперти, а вернувшись, хочешь смотреть, как я катаюсь?

Он ответил совершенно серьезно, не сводя с меня взгляда и не разжимая рук, продолжая прижимать меня к себе:

– Думаешь, обреченный на вечность в пустоте мечтает о еде, сексе, приятной прогулке или мягкой постели? Нет.

Убедившись, что я твердо стою на коньках, Дэваль отпустил меня. Ноги немного дрожали, когда я делала первый толчок. Хотелось верить, что от непривычной нагрузки. Но не получалось.

– О том, что делает темноту чуть-чуть светлее.

* * *

На протяжении всего пути в Мортрум он думал не только об Аиде. Невозможной принцессе, каким-то чудом (хотя можно ли называть чудом смерть?) вернувшейся в Мортрум. Но и о доме. О месте, в котором он вырос вместе с братьями… или о его подобии.

На самом деле его дом давно сгорел. Вместе с иллюзиями.

Но даже его подобие, жалкая копия, построенная Вельзевулом, за прошедшие годы превратилась в мрачное и почти сгнившее место. Затянутое паутиной, покрытое пылью и пеплом.

В доме больше не жили Самаэль и Селин.

Не рисовал Дар.

Не пугала слуг и других обитателей взбалмошная и чересчур живая для этого мира Аида.

Да и слуг не осталось.

Тишина. Темнота. И больше ничего.

И все это руками Вельзевула. Дэваль часто задавался вопросом: стал бы он таким же, если бы все же получил статус Повелителя Мортрума? Может, Предел изменил бы и его. Превратил в существо, для которого не существует ни любви, ни верности.

У него было много времени подумать в заточении. И версию, в которой отвержение отцом стало благом, отметать не стоило.

Но все же даже в мрачном и обветшалом особнякеВельзевула оставалось то, ради чего стоило вернуться.

В комнате на постели, свернувшись клубочком и прижав к животу подушку, спала Аида. А в ванной все еще была вода. Душ и бывшая сестричка. Неплохо для помилованного преступника.

Отец был жив. Дэваль чувствовал остатки его силы. Но не нашел в себе сил, чтобы заглянуть к нему. Да и не особо искал, если уж быть честным. Унижаться Дэваль Грейв ненавидел, а бежать к отцу, едва вырвавшись из клетки, – это он воспринимал именно унижением, и никак иначе. А еще ему требовался отдых. Казалось, пять лет в темной камере – достаточно, чтобы выспаться. Но мир, с его красками, запахами и звуками, обрушился так резко и внезапно, что ему требовалось немного времени.