Книга Последние стражи, страница 51 – Ольга Пашнина

Я тряхнула головой, прогоняя непрошеное воспоминание. Вытерла слезы тыльной стороной ладони и принялась шнуровать коньки. Тордек не зря работал в колледже. Магия действительно питалась эмоциями.

Лед был проявлением любви не только Вельзевула и Самаэля. Но и папы.

Первый шаг на льду получился неуверенный, осторожный. Внутренне я была готова в любой момент услышать треск и рвануть прочь. Но лезвия привычно заскользили, лед не треснул, и я рассмеялась. Получилось! Ценой еще одного кусочка сердца, но получилось.

Я снова на льду мира мертвых.

Когда-нибудь я освою магию настолько, что смогу прыгать самые сложные прыжки, лишь пожелав. Если Мортрум к тому времени не превратится в руины. А пока пришлось довольствоваться простенькими упражнениями: первое же падение отозвалось болью в ране.

Но даже просто скользить вдоль берега оказалось невероятно.

В этот момент я наконец-то выдохнула. Я не выиграла войну, но определенно победила в сражении. Получила Дэваля, жизнь, Хелен, Шарлотту. Второй раунд не за горами, но у нас есть время, чтобы зализать раны.

Лед звенел под коньками, словно вместе со мной вспоминал движения. Я скользила по льду, оставляя на поверхности следы лезвий, рисуя узоры. Отчаянно хотелось прыгнуть, хоть на секунду ощутить полет и силу. Но даже когда я поднимала руки, вспоминая старые программы, противно ныла едва зажившая рана.

Я закружилась, чувствуя, как развеваются волосы. Как мир вокруг сливается в мешанину пятен. Невероятное ощущение! Не сравнимое нис какой магией.

Я вышла из вращения, чувствуя, как приятно бьется сердце. И как к холодным щекам приливает тепло. Когда-то лед был напоминанием о том, что меня любят. Теперь будет напоминать о том, что люблю я.

Вдали, прямо посреди Стикса, я увидела темную фигуру. На миг показалось, что это отец. Ждет, как всегда, когда я закончу кататься.

Я толкнулась навстречу фигуре и, подъехав ближе, поняла, что ошиблась.

Не папа. Дэваль.

Он стоял на льду, все такой же, каким я его помнила. Словно и не было этих пяти лет. Словно он не провел их в заточении, во тьме и одиночестве. Черт возьми, он прекрасно выглядел.

Я затормозила рядом и замерла как вкопанная, не решаясь заговорить. Почему-то была уверена, что голос мне непременно откажет. И я выдам все, что кипело, бурлило и кричало внутри. Кажется, я была готова ловить взгляд его небесно-синих глаз бесконечность. Жаль, что в нашем распоряжении этой бесконечности не было.

– Есть хорошая новость и плохая, – наконец тихо сказала я. – Я вернулась.

– А хорошая? – чуть заметно улыбнулся Дэваль.

Приносить дурные новости тому, по кому скучала долгие годы в заточении среди живых, оказалось непросто.

– В нас с тобой совсем нет общей крови. Я единственный ребенок Вельзевула.

К моему удивлению, Дэваль не отшатнулся и не рассмеялся, а только пожал плечами и продолжил меня рассматривать. Внимательно, неторопливо, как будто искал отличия между той Аидой и новой, вернувшейся из живых. А ведь я постарела. Когда мы впервые встретились, мне было девятнадцать, сейчас – двадцать четыре. А Дэваль ни капли не изменился. Хотя двадцать четыре – это еще не старость. Может, теперь я буду смотреться рядом с ним не такой маленькой и слабой?

– Ты не удивлен.

– Я догадывался. В один момент я просто перестал существовать для отца. Такое не происходит просто так. Сначала я подумал, что расстроил его чем-то. Потом вспомнил, что нигде спалиться не мог. Затем появилась ты – и я решил, что Вельзевул просто переключился на новую игрушку, на дитя от любимой женщины. А потом, когда ты ушла, я понял.