Книга Некромантами не рождаются, страница 34 – Екатерина Боброва

Заметив Сергея, кошка обрадованно сверкнула зеленью в глазах и подалась к нему, но тут же отпрянула, обжегшись об огненный прут клетки. С обиженным рыком затрясла башкой, потирая облезлой лапой нос.

Сергей дернулся, разом выдав себя. Побледнел, став одного цвета с беленым боком печки, а потом напряженно замер, стиснув ладони. Было заметно, как по его перекошенному лицу заходили желваки, дыхание стало частым.

Он сгорбился, засунул руки в карманы джинсов, словно удерживая себя от чего-то… На черной футболке насмешливо серебрился череп.

А потом нечто неуловимо изменилось в воздухе…

Юля так и не поняла, с чего вдруг муж поднял ее с табуретки и закрыл собой, одновременно подталкивая к двери, а безмолвные дружно попятились от окна. Почему в комнате потемнело, хотя лампа в абажуре продолжала исправно гореть? Откуда взялись шевелящиеся на полу тени и зверский холод, будто к ним сам Мороз в гости пожаловал?

Часть комнаты, где стоял у окна Сергей, все больше погружалась во тьму, и там тонула, пока не скрылась полностью, сгорбленная фигура брата.

Один за другим вспыхивали у противоположной стены огоньки в руках безмолвных, оттуда же доносилось яростное шипение беснующейся в клетке кошки.

Чернота сталкивалась со светом где-то в центре комнаты, и абажур завис как раз на границе, словно неживой страж их противостояния.

— Идем, здесь и без нас справятся, — попросил Фильярг, и его дыхание теплом пощекотало шею женщины.

— Нет, — протестующе выдохнула Юля, зябко ежась и не отрывая взгляд от бархатной темноты, подобравшейся вплотную к абажуру.

— Кайлес, тебе отдельное приглашение требуется? — зло спросил Харт, приказав: — Вырубай, пока нас тут не упокоили, подняли и снова упокоили.

— Пепла объелся? — возмутился от двери Кайлес, где оказался одним из первых. — У него мозги от приворота еще не отошли, хочешь их полностью поджарить⁈ Я отказываюсь с ним работать.Вдобавок, мы когда-то дружили.

— Не пепли, это уже не Сергей, — попытался надавить на кузена Харт, но тут вмешалась Юля.

— Он все еще мой брат!

Стряхнув с плеча руку мужа, она шагнула к тонущей во мраке половине комнаты, бесстрашно повернулась к ней спиной.

— Даже если он стал некромантом, не позволю причинить ему вред.

На полу под ногами побежали алые всполохи, протягивая тень до стены. Пламя вызвалось с трудом, ощущаясь чем-то чужеродным. Оно и не грело почти, и Юле вспомнились скупые рассказы Фильярга о битве с карситанцами. По спине прогулялся озноб, в затылок дохнуло холодом, в душе зашевелились сомнения, а правильно ли она поступает?

Но это же Сережка!

Память подкинула картинки из прошлого: брат учится кататься на велике, и она на бегу удерживает его велик за руль. Потом были коньки. На скейте он уже сам научился. Вспомнилось, как варила ему морс из клюквы, когда болел. Как они вдвоем сидели в пустой комнате, не включая свет и ждали звонок из больницы от отца с новостями о маме.

— Четвертый, не дури, — голос Харта звенел от злости.

— Прости, это моя жена.

От вставшего рядом мужа согрелось плечо и стало спокойнее. Рано.

— Если нападет, лично прибью, не посмотрю, что он твой брат, — сказано было так, что Юля сразу поверила Фильяргу. Замерла с испугом, проклиная тот момент, когда разрешила Сережке приходить в гости в Асмас. Доигрались. Оба. Она в шаге от того, чтобы его потерять. Он… больше не бездарь. И непонятно — благо это или проклятие.