Книга Пироженку? Ваше Снежейшество!, страница 37 – Татьяна Гуськова

— Мэлисса, вы идете?

— Да, Сана, иду.

Жидкий рыбный суп, в котором плавали редкие кусочки рыбы, два кусочка картошки и два кружочка морковки, а еще тарелка с куском отварной грудки размером пять на десять сантиметров даже без соуса подтвердили мои мысли о диете.

Я поболтала ложкой в тарелке, потом решительно ее отодвинула, сняла с колен салфетку и встала.

— Что-то не так? — растерялся слуга.

— Кто готовил мне обед?

— Повар.

— Проводите меня на кухню.

С собой я взяла тарелку с куриной грудкой.

На кухне царил управляемый хаос, стоял шум, что-то шкворчало, парило,кипело. Оглушающе пахло отварным мясом, чем-то копченым. Главный повар во всем этом выглядел адским дирижером.

Увидев меня, он поморщился, но тут же натянул улыбку на лицо. Подошла и ткнула тарелкой ему в живот.

— Кто готовил для меня сегодня все эти чудесные блюда?

— Эээ, — мужчина часто заморгал. Чтобы тарелка не упала, ему пришлось перехватить ее руками.

— Так кто? Почему так изменилось качество и количество подаваемых мне блюд?

— Так мэлисс велел.

— Что⁈ — ноздри у меня раздулись от ярости.

Я почувствовала, что в районе солнечного сплетения буквально костер разгорается.

— Мэлисс велел подавать вам самые легкие блюда. Сказал, что вы так хотите. Что нужна еда для молодой дамы.

Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, заскрипела зубами.

— Пожалуйста, прежде, чем делать что-то для меня, уточните у меня, хочу ли этого я. Я здесь, рядом! Меня устраивали те блюда, что вы подавали до этого. В конце концов, я супруга мэлисса Эрвила. Хозяйка здесь!

От каждой гневной фразы повар дергался и отступал на крошечный шажок, пока задом не уперся в раскаленную печь.

— Осторожно! — дернулась я к нему, с ужасом представив, какой будет огромный ожог и как будет мучиться несчастный повар — ни сесть, лечь на спину.

Солнечный Зайчик дернулся внутри. Повар ткнулся в печь, резко отпрыгнул, а потом ошеломленно оглянулся, зачем-то потрогал печь пальцем.

— Вы сильно обожглись! — я в панике чуть не сдернула с несчастного мужика штаны, чтобы проверить, насколько большой ожог.

Теперь повар отскочил уже от меня, оборачиваясь.

— Нет, мэлисса. Вообще не обжегся. Лентяйки! Вы что, дров не подложили⁈ Я смотрю, ничего не варится!

— Да как не подложили? — одна из помощниц растерянно заглянула в топку.

Обугленные дрова там лежали, но не горели. Ни единой красной искорки.

— Наверное, затухли.

— Ничего нормально сделать не можете! Безручки! Быстро растопите как следует!

— Так только что ж кипело.

— Вижу я, как у вас кипело! Печь уже совсем остыла! Простите, мэлисса. Вы скажите, чего хотите, подадут вам. Не до вас сейчас, смотрите, что делается.

— А чем у вас тут так пахнет, копченым таким?

— Так вон гороховая похлебка на копченых ребрах для слуг варится.

— Ее хочу! Еще чеснока несколько зубчиков и серого хлеба!— у меня рот слюной от одних названий наполнился.

— Эээ. Так для слуг же…

— А что, мне никак не хватит? Я не хочу никого объедать, конечно… Хоть маленькую тарелочку нельзя выделить?

— Что вы, мэлисса⁈ Конечно хватит! Но это же простецкая еда! Не для господ!

— Ну хочется мне. А когда, кстати, будет прием? — я жадно смотрела, как мне наливают похлебку в тарелку, не в маленькую, а в самую нормальную.

— Послезавтра. Вот ничего не успеваем, а тут еще… — он явно намекал на всяких мэлисс, которые ему мешаются. — Лентяйки печь по-человечески растопить не могут.