Книга Дикарь и лебедь, страница 183 – Элла Филдс

– Алчность, – подал идею Тесак. – Золото есть золото, случалось и нам вступать в бой ради меньшей наживы.

Опал прищурилась, я посмотрел на нее и вздохнул.

– Поразмыслите об этом. На третье утро соберемся снова. – Я встал из-за стола, прежде чем кто-либо успел что-нибудь возразить, и подал руку Опал.

Она присмотрелась к карте – те места, которые мы разгромилив Синшелле, теперь были отмечены по другой причине, – а затем взглянула на Тесака.

– Можно мне поговорить с ней? – спросила она, подразумевая пленницу, охрану которой Тесак взял на себя и которую держал в собственном доме.

Тот уже был на полпути к выходу и нехотя проронил:

– Нет, нельзя. – Я оскалился, и он со вздохом развернулся: – Зачем?

Опал взяла меня за руку и ответила не грубо, но жестко:

– Возможно, с женщиной она будет говорить охотнее.

– Ты про мягкий подход? – Тесак усмехнулся. – Нет, этой твари плевать на мягкость. – Он взмахнул рукой, изобразив учтивый поклон. – Уж поверь – и позвольте откланяться.

Клык, покусывая губы, проводил исчезнувшего во тьме коридора Тесака взглядом, затем последовал за другом.

– Я потом с ним поговорю, – процедил я. В ситуации с пленными этот засранец топтался на месте, что начинало всерьез меня злить.

– Нет, – возразила Опал, ведя меня к двери. – Не вмешивайся. Я попрошу еще раз на следующем совете.

– Ты ведь королева, – напомнил я ей, что приходилось делать частенько. – Ты можешь вытворять, что пожелаешь, и он это знает. – Я послал ей самую лучезарную свою улыбку. – Навестим эту пленницу завтра.

Опал улыбнулась – в ее глазах светилась смешинка – и прильнула ко мне, пока мы поднимались по лестнице из утробы Цитадели.

– Нет, не злоупотребляй его доверием.

Из темниц доносились стоны, вопли и крики пленных. Это место было зачаровано, чтобы никто их не слышал. Никто, кроме волков.

Моя королева была права. Существо с таким прошлым, как у Тесака… То, что я был королем, не имело бы значения. Если я проявлю к нему такое неуважение, его преданность мне иссякнет.

Выбросив из головы мысли о войне, восстановительных работах, друзьях-засранцах и мириадах прочих проблем, я привел Опал к своим покоям. То есть к нашим покоям. Моя лебедь ночевала у меня с самого того дня, как очнулась после атаки на Вордан. Много дней я отказывался выпускать ее из вида, и она, похоже, была счастлива, когда и я неотрывно находился с ней.

Она недоуменно посмотрела на меня, когда вместо двери в наши покои я подвел ее ко входу в прежнюю опочивальню.

Пытаясь сдержать самодовольную улыбку, я мыслью распахнул дверь, и перед ней предстала ее новая лаборатория ароматов, она же швейная мастерская, она же библиотека.

На белых стеллажах от пола до потолка были аккуратнорасставлены книги – те, которые Опал часто перечитывала, и те, что, на мой взгляд, на них походили и могли ей понравиться. Было и несколько пустующих полок, где она могла разместить собственное дополнение к коллекции литературы. Следующий стеллаж был уставлен стеклянными флаконами, пузырьками, чашами с разнообразными пробками, лентами, бечевкой, разными маслами и солями.

В углах комнаты на стойках лежали мотки тканей, а на полках рядом с ними – стопки аккуратно сложенных отрезов. Лучи полуденного солнца расплескались по ним, и пальцы Опал пробежались по материи с таким благоговением, что я возбудился и едва ли не приревновал.