Книга Дикарь и лебедь, страница 143 – Элла Филдс

Опал снова поймала в ладошку смешок, а я поднялся с подоконника и осторожно сбросил сапоги, оставив их у ее кровати.

Ее улыбка обмякла, она закусила губу, когда я снял жилет и распустил шнуровку туники. Лебедь приподняла одеяло, и я, хоть и знал, что от меня исходит жар, не сказал, что это излишне.

Под одеялом я смогу быть ближе к ней.

Опал подложила ладонь под щеку – тень от ресниц упала ей на скулы – и принялась наблюдать, как я устраиваюсь на соседней подушке.

– Ты, похоже, нервничаешь.

Я приподнялся на локте, чтобы лучше ее видеть.

– Если я признаюсь, что и правда нервничаю, это прозвучит неподобающе для короля?

Свободной рукой моя лебедь дотронулась до кончика моего носа.

– Это прозвучит честно.

– Можно честный ответ? – Я решил воспользоваться моментом.

– Конечно, – шепнула она.

– Ты боялась? Пока жила здесь, покуда я где-то там… – Я сглотнул, не в силах закончить фразу.

– Вершил свое возмездие, – договорила она за меня, а я не сводил с нее глаз. – Да, – сказала она. – Хотя это был скорее страх от собственной беспомощности – мой дар был бесполезен, но мне все равно нужно было его скрывать, и никто не понимал зачем.

Я задумался, но не надолго.

– Потому что ты погубишь меня.

Ее глаза затопил ужас, золото превратилось в расплавленную лаву.

– Ты же знаешь, что я не могу тебе навредить.

Я прикусил губу и убрал у нее со лба непокорный локон.

– Зато обожаю, когда ты пытаешься это сделать.

Опал шлепнула меня по руке, и мы оба тихо рассмеялись. Желаниеузнать больше отрезвило меня. Нехарактерное острое любопытство проснулось во мне – я утратил всякое терпение.

– Стало быть, ты, оберегаемая от всего на свете, сидела здесь взаперти, разливала духи по баночкам и писала в дневник, как ненавидишь злых юных королей.

Судя по ее кислому лицу, я попал в точку.

– Дневников я не вела, – сказала Опал. – Иногда я рисую и пишу истории. Выдуманные, – добавила она, и, хотя было темно, я заметил, что щеки ее зарделись. – Но да, это было забавно и отвлекало меня.

– Что за истории? – Я подобрался чуть ближе к ней – кровать скрипнула – и ощутил жар, исходивший от ее лица. – Ух ты. Лебедь с непристойными фантазиями.

– Ничего такого, – снова рассмеявшись, возразила она. – Но, гм, поцелуи и всякое тому подобное там было, кажется. – Наткнувшись на мой изумленный взгляд, Опал фыркнула: – Я была совсем юной, ясно?

– И жила в полной изоляции, – добавил я, и она кивнула. – И умирала от скуки.

Она внимательно посмотрела на меня:

– Не подлизывайся ко мне, дикарь. Я все равно не дам тебе их прочесть.

Я все равно их прочту. Более того, уговорю ее прочесть их мне вслух.

– Как скажешь.

Наши ладони соприкоснулись, пальцы переплелись, она смотрела на меня, я – на нее.

– Как думаешь, что будет завтра?

– Например, буду я – в ужасном пышном платье. – Ее смешливость сошла на нет, в глазах отразилось волнение, губы сжались. – Хотела бы я знать. Но, думаю, я позавтракаю с матерью, а ты будешь прятаться, пока церемония не начнется согласно плану.

– Люблю планы – особенно когда они срабатывают, – сказал я в надежде хоть немного развеять ее тревогу. Вышло так себе, и я стиснул ее ладонь. – Чего хотелось бы тебе самой?

Опал свела брови, словно прежде не задумывалась об этом, ее глаза изучали мое лицо, пока она искала в себе ответ.