Книга Дикарь и лебедь, страница 137 – Элла Филдс

Дейд не торопился: осторожно, с трепетом положил ее на прежнее место. Я могла бы даже позавидовать подобному трепетному отношению, не одаривай он меня точно таким же.

Томление превратилось в нечто иное, нечто дикое и неукротимое, и когда он отошел от кровати, я сосредоточила все свое внимание на еде, которую бездумно закладывала в рот.

Почти расправившись с ужином, я глотнула вина и обвела комнату взглядом, рассматривая резьбу на необычной кровати Дейда и жуткие черепа, что украшали полку над камином и комоды.

– Это твои родители?

Он понял, к каким предметам относятся мои слова, и, когда я опустила бокал, подлил мне вина.

– Это мои братья по оружию – друзья, если хочешь. Бонд, Релин и Нерин. Мы были ровесниками, и они погибли в бою. Бонд – в первый год войны, двое других – в прошлом году. – Лицо Дейда исказила гримаса боли, он со стуком поставил графин на стол. – Бонд все это не поддерживал.

– Но все равно пошел в бой.

– Несмотря на все мои попытки отослать его домой. – Дейд зачерпнул вилкой оставшиеся овощи. – Так что да, черепа служат мне напоминанием.

Я подождала, пока он прожует, и спросила:

– Напоминанием о том, что ты потерял?

– О том, что я еще потеряю. – Какой мрачный и хладнокровный ответ.

Я кивнула, понимая, о чем он, пусть и ненавидела это понимание.Король был готов на все ради того, чтобы больше никогда и ничего не терять – даже если для этого понадобится захватить весь материк.

– Твой дядя – он жив? – полюбопытствовала я.

– Жив, но я пока не решил, долго ли он таковым пробудет.

Я сцепила ладони, чтобы не потянуться за вином – чтобы не потянуться к нему.

– Освободи его.

Дейд отодвинул тарелку и уперся в меня взглядом.

– Освободить его?

– Он же твой дядя, – сказала я, с трудом подбирая слова – перья все еще отрастали, и кожа на спине зудела даже в этом обличье. – Он пытался защитить тебя. Прекратить эту войну, заставив мою мать сдаться.

– Он преследует только собственные интересы, – возразил Дейд, а на лице его заходили желваки. – И так было всегда. Он причинил тебе боль, изувечил тебя…

– Я оправилась…

– Ранив тебя, Серрин предал меня, и мне наплевать, что им двигало, важно лишь, что он это сделал.

У меня в горле пересохло от этих ледяных, колких слов. Я решила зайти с другой стороны, понимая, что смертный приговор для дяди – вовсе не то, чего хочет Дейд. Отнюдь. Король хотел предостеречь остальных: поднимать на меня руку нельзя. И ради этого был готов пострадать сам.

– Он тебя вырастил.

Желваки заходили сильнее. Дейд потянулся за вином.

– Он тебя вырастил, – повторила я уже мягче. – Заботился о тебе, разве нет?

Дейд опустошил бокал и с размаху поставил его на стол, так что тот треснул. Не обратив на это внимания, мой зверь потер щетину вокруг рта – плавно, но не так, как было характерно для того существа, что сидело со мной за одним столом.

– Заботился.

– И все? – потрясенно произнесла я. – Он – твоя родня, и я не обижусь, если ты решишь дать ему еще один шанс.

– В день, когда мне исполнилось пять лет, Серрин вложил в мою ладонь кинжал и не позволил отбросить его, пока я не убил одного из трех кроликов, которых он запустил ко мне в комнату.

Я похолодела. Дейд откинулся на спинку стула – дерево скрипнуло, – забросил ногу на ногу и уставился в даль прошлого сквозь меня.