Книга Волк и дикий цветок, страница 159 – Элла Филдс

Рорн глубоко вздохнул.

– Я подозревал, но, Астрантия… – Он медленно выдохнул. – Это бы меня не остановило.

Сердце лихорадочно заколотилось в груди, и я закрыла глаза. А когда открыла их снова, пришлось постараться не всматриваться во все, что сейчас окружало нас в спальне, которую мы когда-то делили. Будто бы в прошлой жизни – и наши с ним нынешние жизни не оставили от нее камня на камне.

Вмешалась сама судьба.

– Почему ты не сказал? Что Карельда – твоя половинка.

– Потому что не хотел, чтобы она ею была, – ответил Рорн, обращаясь к короне. – Не хотел никого, кроме тебя, с того самого первого взгляда. – Он хмыкнул. – Но увидев ее в разрушенной деревне, с какой-то сраной палкой в руках, готовую биться с нашим воином за то, что тот посмел отнять у ее матери фрукты, я понял, что мои желания не имеют никакого значения. Почувствовал нашу связь. Я не собирался ничего делать. Думал отвергнуть эту связь и просто уйти.

Я вспомнила, как он вышвырнул Карельду из башен, словно ненужную вещь.

Рорн пытался убрать ее с глаз долой не только ради меня, ради нашего угасающего брака. Он пытался избавиться от искушения, чтобы сохранить жизнь, к которой привык, которую избрал сам. Пусть даже в ущерб собственному сыну.

Проворные пальцы Рорна огладили один из изумрудных листьев короны. Каменья, а следом и держащие их серебро с золотом, засверкали в лучах полуденного солнца.

Мне почти не верилось, что Рорн наконец согласился меня отпустить, и осознание, что я больше никогда его не увижу, вдруг превратилось в острые ледышки, готовые стереть все тепло, наполнявшее мое сердце всего пару минут назад.

Я понимала, что Рорн всегда будет для меня важен. Пусть он этого не заслуживал, пусть он давно утратил мою любовь,но с ним я провела большую часть жизни. И он вплелся в саму суть той, кем я стала теперь. Я могла отпустить прошлое, но понимала, что забыть его, забыть все, что между нами было, просто невозможно.

– Но ты не ушел, Рорн. – Я заломила руки. – Ты ее не отверг. Совершенно очевидно, что ты остался с ней.

Теперь это не имело значения. Но все-таки я не могла не задаться вопросом: а если бы Рорн сказал мне правду, приложила бы я больше усилий, чтобы постараться его простить? Цеплялась бы я за нашу любовь чуточку дольше, прежде чем та угасла, уступая место растущему влечению к другим?

Многие лишались любви, встречая предназначенную судьбой половинку. Но и многие другие решали противиться, переступать через болезненную тягу, сознательно выбирали жизнь без подобных уз – без половинки. Но независимо от выбора, зачастую все теряли что-то важное.

– Сначала ушел, – качнул головой Рорн. – Но от ее поселения ничего не осталось, лишь убитый горем народ, и перед возвращением в башни нам пришлось отвести их в новое убежище.

Я кивнула, уже зная, что было дальше.

– Ты до сих пор не принял вашу связь.

Вероятно, именно поэтому я так и не почуяла в нем изменений – не узнала, что, помимо брачных уз, он обрел иные.

Рорн промолчал, и это было красноречивее любых слов.

– Прошу, знай, что я тебя любила, – прошептала я едва слышно. – Быть может, даже себе во вред.

– Ты поймешь, что половинка точно так же тебя поглотит, Астрантия, – возразил Рорн и, понизив голос, пробормотал то, что, наверное, предпочел бы утаить: – Если не больше.