Книга Волк и дикий цветок, страница 140 – Элла Филдс

Стражник замер.

– Ты меня помнишь.

– Я помню все, – заявил я и, поднявшись, пинком распахнул дверь своей клетки.

Дорал мгновенно бросился ко мне – и наткнулся на кулаки, схватившие его за грудки.

– Так вот… – Я сжал хватку и процедил сквозь зубы: – Можешь либо попытаться меня остановить и влиться в сонм призраков, запертых в этой вонючей дыре, либо сходить отлить и просто-напросто не понять, каким, мать его, образом мне удалось ускользнуть от твоего бдительнейшего ока.

Ярко-голубые глаза Дорала превратились в щелочки, и он задрожал от желания обратиться.

– Я не знал, что Рорн сделает с тобой и твоей матерью. Гельвект был моим другом.

– А ты его подвел.Позволил этому надутому подобию короля выволочь его половинку из этой самой темницы прямо у тебя на глазах и ничего не сделал.

Волк заскрежетал зубами, и в его взгляде засверкали одновременно и гнев и сожаление.

– Я не знал, что он прикажет ее убить.

Мы оба понимали, что Дорал не сумел бы остановить Рорна, даже если бы догадался о его планах, – и поэтому не стал и пытаться.

– Сходи отлить, – повторил я тихо. – Я быстро вернусь, и никто не заметит, что меня не было.

– За исключением королевы, – стражник вскинул бровь. – Верно?

Я отпустил его и разгладил кожаные лацканы плаща.

– Твою мать, Дорал, на твоем месте я бы не лез не в свое дело.

Я мог бы стоять и смотреть, как она спит, пока небо не озарит подступающий рассвет, если бы она так не ворочалась на кушетке.

Лоб Астер блестел от пота. Губы приоткрывались, смыкались, кривились, будто место, куда она отправлялась во снах, приносило ей не меньше тревог, чем мир, который она ненадолго оставляла.

За исключением родителей, ничью чужую боль я не ощущал так сильно, как боль этой королевы, с которой нас связала сама судьба. Когда Астер смотрела на ковыляющего по залу мальца, у меня сжалось сердце.

Я с первого же взгляда понял, что он не ее сын, но все равно запаниковал. Жгучая вина накрыла меня с головой, когда я получше принюхался к детенышу, которого столь дерзновенно назвали в честь моего отца.

Все, через что прошла моя половинка…

Все, что она была вынуждена вынести ради этого прогнившего королевства, пока я не делал ничего, кроме как выплескивал ярость на других, полагая, что она просто предпочла мне своего паршивого муженька…

Дело обстояло куда сложнее.

Теперь я это понимал – и понимал, почему Астер так боялась мне все объяснить. Для любого другого мужчины попытка отнять жену короля равноценна смертному приговору и потому исключена.

К счастью для нас обоих, звезды решили, что никуда Астер от меня не денется.

Вдоль длинного ряда окон тянулись мольберты с незаконченными картинами. Недорисованные, заброшенные на разных стадиях, они все же меня поражали. Свет луны скользил по пергаменту, подчеркивая каждый мазок, выделяя каждый оттенок.

У дальней стены, перед высокими, наполовину заполненными полками, обнаружились еще сотни картин. Они лежали стопками, стояли, прислоненные к стене. Некоторые особенно привлекли мое внимание,и я принялся рыться, всматриваясь и принюхиваясь.

На картинах был изображен я.

Дрожащими пальцами я бережно положил их на место. Астер, посопев, громко всхрапнула и зашевелилась.

Я тихо пересек комнату и, опустившись на колени рядом с кушеткой, зажал своей половинке рот рукой.