Книга Змеиные боги, страница 92 – Лизавета Мягчило

Так утонул ли тот мужчина на болотах? Или мальчишка-проводник так старательно отводил взгляд оттого, что знал истину? Не подготовленных к сложной жизни сама земля здесь пожирает. Естественный отбор, оставляющий вот таких – трусливо заламывающих руки, сушащих полынь огромными вениками в широком сарае у предбанника.

Славику нечего было сказать. Все смотрели на него с обрекающим приговором на лицах. Елизаров кивнул, сдаваясь, убеждаясь в праведности своих мыслей. И нетвердым поспешным шагом пошел к дверям.

– Спасибо за посильную помощь, дед Беляс. Да только зря вы всех своих деревенских в дураки записываете. В бане Катю ваш вчера спас – Щек. Он и сегодня посоветовал за Павлом следом идти, чтоб спасти этого труса от беды.

За спиной раздалось приглушенное оханье и громкий хруст граненого стакана. Поскакали по полу крупные осколки, дробно зазвенели о неровные бока друг друга. Бабка тоненько заголосила, упала на коленки, прибирая осколки, путаясь в молитвах. Славик стремительно обернулся.

В руке Беляса остались остатки стакана, по дряблой, обесцвеченной временем коже стекали крупные алые капли, разукрашивали деревостолешницы. Быстро, наверное, дед поранился слишком глубоко – но сам даже не заметил. Смотрел на него широко распахнутыми, выпученными глазами, хватал воздух ртом. Грудная клетка ходила быстро и мощно, словно кузнечные мехи. Бабка у стола заметила кровь, принялась плакать, побежала к коробу.

– Как ты назвал местного хлопца?

Эта реакция заставила его смутиться, вызвала недоумение.

– Щеком его зовут. Может, и не местный он, Саша о нем не так много говорил, а Катьку я об ухажере не спрашивал. Грызлись наши из-за него, как собака с кошкой… Что, дурной он?

Парень не казался плохим, странным – да, еще больше зазнавшимся. Но не было в нем ни капли безумия, как в том же дурачке Василько, которого они повстречали в свой приезд на дороге. Елизарову казалось, что и Одоевскому Щек понравился бы – оба серьезные, внимательные, с хваткой. Понравился, если бы цепкость его не коснулась Кати.

Бабка вернулась к столу, плеснула на рану Беляса самогоном и прошлась прямо по ровным краям кожи шершавым огрубевшим пальцем, убеждаясь, не застряло ли стекло. Тот даже не сморщился – смотрел на Елизарова, обмерев, не шевелясь. А когда начал приходить в себя, вяло отмахнулся от помощи жены:

– Да погоди ты, Маруся! Что мне эти тряпицы, зажило б и так. Ты лучше ему пузырек с полынной настойкой дай!

Она снова посеменила к коробу. Под растерянный взгляд Славика достала небольшую бутылочку с темно-коричневой жижей, дрожащими руками сунула в его расслабленную руку, заставляя сжать пальцы. В глазах плескался испуг. Его не было даже тогда, когда дед рассказывал ей о русалках. Не было такого животного страха и трепета.

– Беги сынок, что есть мочи беги, вызволяй своих. Смочи нож настойкой, да старайся не применять. С ним лучше разговором, с уважением. Челом о пол бейся да моли, только будь осторожен – жестокий он. Кровожадный. Спасай их, Вячеслав, спасай. То имя, что ты произнес – носит чудовище. Так его нарекли наши прапрадеды, когда первый раз повстречали на этих землях. Щек – с языка наших предков означает змей шипящий, в этом имени натура его отражается. Парнишка, который прицепился к вам, на самом деле и не человек-то. Он тот самый царь Полоз.