Книга Теория гибрида, страница 65 – Пенн Кэссиди

Выключив воду, я вытерлась и намазалась лосьоном с ароматом сирени, в кои-то веки не торопясь. Я расчесала свои длинные волосы и посмотрела в наполовину запотевшее зеркало. Я с трудом узнала женщину, которая смотрела на меня в ответ. У нас было одно и то же лицо, но внутри все было по-разному.

Я открыла ящик туалетного столика и досталаножницы, сделав несколько пробных надрезов. Затем поднесла их к волосам и подстригла. Я даже не колебалась. Длинные белые пряди дождем спадали к моим ногам мокрыми комками, и с каждым из них с моих плеч буквально падала тяжесть. Примерно через пять минут после этого мои волосы свисали прямыми прядями до самых плеч.

Пока я смотрела на себя, мои губы растянулись в улыбке. Говорят, что волосы могут хранить воспоминания. Они могут быть щитом или спасательным кругом. Ты могла прятаться за ними, как за маской, или носить как трофей. Мои волосы так долго были всем этим. Я всегда была красивой, безупречной и самим совершенством. Мои волосы всегда были длинными, ниспадающими и невинно выглядящими, именно такими, какой Райан хотел, чтобы я была. Такой, какой он меня воспитывал. Но не больше.

Прямо сейчас я не была той напуганной, сломленной женщиной. Не с этой силой, кипящей внутри меня. Я чувствовала, что волк смотрит на меня в ответ, такая же часть меня, как и дампир, которым я себя считала. Когда они сказали мне, что я гибрид, рациональная часть моего мозга хотела это отрицать. Я хотела сказать им, что они ошибаются, но они не были неправы. Как только это вышло наружу, я поняла, что это реально. Я чувствовала это глубоко в своих костях. Теперь я могу чувствовать это — ту другую часть меня, которая была такой могущественной и злой на весь мир.

Вес волос, которые я сбросила, был бременем. Никогда больше Райан не сожмет в кулаке эти пряди и не подчинит меня своей воле. Никогда больше Карсон не сожмет меня так крепко, когда мы трахаемся, и не заставит меня чувствовать себя никчемной. Мы никогда больше не трахнемся.

Я вышла из ванной в шелковом халате, чувствуя себя отдохнувшей и пахнущей цветами, а не кровью. Впервые за долгое время на моем лице появилась улыбка, а на сердце стало легче. Я была готова броситься на кровать и спать до тех пор, пока кто-нибудь не придет за мной, но мне следовало знать, что сон никогда не входил в мои планы.

Фауст стоял напротив меня, в изножье моей кровати, скрестив на груди покрытые татуировками руки. Его поза была широкой и мощной, а челюсти крепко сжаты, когда он нахмурился.

— Это может подождать? — Спросила я, зевая.

Я не особо удивилась, обнаружив кого-то в своей комнате. Это быстро становилось здесь нормой, но я смертельноустала и не думаю, что у меня хватит духу с кем-либо спорить, особенно с Фаустом.

— Я не думаю, что это возможно, — сказал он, разжимая руки и медленно приближаясь ко мне. — Мы не собираемся притворяться, что ничего не произошло.

— Это не я притворялась.

— Ты не знаешь, с чем играешь, Сиренити. — Его голос был тихим, но не сердитым. Скорее… медленно закипающим. У меня внутри все перевернулось, когда он остановился в нескольких дюймах от меня. — Я нехороший человек. Ты должна это знать. Мне насрать, если ты думаешь, что у людей есть потенциал для искупления. Меня не волнуют ни твоя мораль, ни твоя совесть.