Книга Забытые боги: Пепельное солнце, страница 264 – Ан Тала

Вач замер. В последнем голосе он узнал главного жреца храма Песка – Тайсвена.

«Ха Яркел задумал захватить Бо Лукана? – размышлял Вач, медленно приближаясь к Сюльри. – Он побоялся идти напрямую против Ом Теи, но решил взять контроль над Бо Луканом, сыном Верховного бога? Как не посмотри, во всём этом нет никакой логики. К чему брать под стражу Бо Лукана, который сам пришёл в его Храм и не оказывает никакого сопротивления?».

– А что делать с остальными гостями храма? – поинтересовался молодой жрец.

– Свидетелей остаться не должно, – коротко отрезал Тайсвен.

Вач подоспел вовремя. Едва Тайсвен это произнёс, как Сюльри испуганно вскрикнула, и этот вскрик донесся бы до жрецов, если бы Вач вовремя не закрыл рот девушки своей ладонью.

«О чём он говорит? – недоумевал Вач. – Разве планом Тайсвена не было использовать Сюльри в своих целях? Да и тот мальчик, Дилфо – убивать сновидца вместо того, чтобы извлечь из него выгоду?»

Но находить ответы на вопросы было некогда. За углом послышалось движение, зашуршали рясы, слышался стук о дерево пола, словно тысячи маленьких ножек перебирали друг за другом.

«Горги, – подумал Вач. – Перевоплощенные. Плохо дело. Они чувствуют жизнь за десятки километров, что им пара метров».

– Бежим, Сюльри, пока не поздно, – прошептал он на ухо девушке. Но она будто пребывала в трансе и не двигалась с места. Шаги приближались. Несколько особей зарычали, видимо привлеченные близостью крови.

– В чём дело? – вопросил хриплый голос.

– Они чувствуют, что неподалёку есть смертные, – высокомерно заявил юный жрец. – Конечно, они будут возбуждены. Но сначала бог, закуской займемся потом. Следуйте за мной.

Шаги, который были совсем рядом, вдруг отдалились. Вач облегченно вздохнул, но это успокоение длилось недолго: рано или поздно, но горги найдут их, бежать было некуда – за окном царствовала Мгла.

«Вовремя они, ничего не скажешь» – заметил Вач. Но надо было что-то делать, сдаваться он не намерен, только не сейчас, когда он только нашёл Сюльри.

– Идём же! Нужно найти место, где мы можем спрятаться. Ну же, очнись!

Вач повернул девушку к себе,она была бледной, а взгляд стал пустым. Вач не на шутку испугался, но Сюльри еле слышно прошептала:

– …цветы…

– Что? – Вач склонился ниже.

– Пахнет… Гнилыми цветами… – Сюльри мутными глазами посмотрела на Вача, а затем безжизненно повисла у него на руках.

«Ну, так будет даже проще», – с этой мыслью Вач взвалил Сюльри на спину и слился с тенями коридора, не издав ни звука.

***

Дилфо проснулся с жуткой болью в горле. Это напомнило ему о первых днях странствий по пустыне, когда раны, полученные от огненного пара в Овлесе, ещё давали о себе знать, усугубляясь жаждой. Мысли о пустыне привели его к Ючке. Вспыхнувший гнев и обида недолго терзали мальчика, на их место вскоре заступила скорбь. Кем бы ни был Ючке, что бы он не скрывал, всё же юноша был с ним рядом всё это время и ничего не просил взамен. Единственный, кто не был доволен ничем – это он сам, Дилфо. Но совесть мальчика совсем не мучила, только скорбь: он потерял Ючке, сам прогнал его, а теперь не мог до конца поверить, что остался совсем один. Совершенно.

Тоска влилась в сердце, но здесь она была желанной гостьей – её появление затмевало другие чувства и не оставляла места боли и отчаянному желанию разрыдаться до потери сознания. Дилфо тосковал, душа его ныла по утраченному, но сознание оставалось чистым, словно было отделено пеленой от остального тела. Дилфо не понимал этих ощущений, не знал, почему был способен отрешенно взирать на свои собственные чувства со стороны, и не мог определиться: хорошо это или плохо быть безразличным к самому себе.