Книга Забытые боги: Пепельное солнце, страница 217 – Ан Тала

– Куда это вы тогда так неожиданно убежали от меня, господин жрец? – елейным голоском вопросила она, сложив руки на груди. От столь наглого обращения брови Тайсвена взмыли вверх и затерялись под густой курчавой челкой. – Бросили меня на растерзание этому ничтожному псу! А что, если бы он опять принялся за старое и напал на меня? Кто ж так обращается с пострадавшими жертвами? В этом Храме совершенно не заботятся о безопасности, жуть, что творится! За окном темень, внутри – жара стоит невыносимая, а мне даже окно открыть не дают. А как только я захотела выйти, чтобы найти вас, моего спасителя, эта скотина не дала мне даже к двери подойти! Да кто он такой, чтобы указывать мне! Я слушаюсь только Матушку и никого более! Скажите этому псу, чтобы поставил меня на место, я не разрешала этому грязному отродью трогать меня своими мерзкими руками! Ты жрец или не жрец, кто тут главный? Я доберусь до ваших господ, вот тогда держитесь! Всем достанется!

Сюльри для выразительности сопровождала свою тираду ударами по рукам и ногам Байзена, на что тот, впрочем, не обращал никакого внимания и продолжал сухо, и несколько отвлеченноглядеть на Тайсвена, которому этот отстраненный взгляд совершенно не нравился.

Девушка так быстро тараторила, пытаясь вывалить разом всё накопленное возмущение, что жрец не поспевал ухватиться за главную мысль ругательств Сюльри и понять – отчитывает ли она конкретно его или же срывает на жреце свой гнев на горга, который в эту минуту так неожиданно крепко вцепился в это худое полуголое девичье тело, но с таким постным и деревянным лицом, будто его поведение было чем-то само собой разумеющимся, а не из ряда вон выходящим событием.

– Ты слышал, Байзен? – сухо начал Тайсвен, стоило Сюльри ненадолго притихнуть, ибо теперь её внимание снова целиком было приковано к тому, чтобы нанести бесчувственному Байзену как можно более точные и болезненные удары, хотя от этих самых ударов страдала лишь Сюльри, чьи кулачки покраснели от твердого и костлявого тела горга. – Поставь девушку на пол, она достаточно разумна, чтобы не покидать комнату, пока в ней нахожусь я. А ты, красавица, – обратился жрец к девушке, все больше распаляясь, – не слишком ли часто не внемлешь тому, что я тебе твержу? Таких непослушных детей во всей Юдоли не сыскать, о, я в этом уверен! Намерена ли ты ещё сбегать от меня, покидать комнату и бездумно бродить по Храму, хотя я строго запретил тебе это делать? Отвечай! Или мне приказать Байзену безотлучно сидеть у твоей кровати, чтобы ты и носа за порог высунуть не смела? Отвечай немедленно!

Сюльри неохотно притихла, пристыженная словами Тайсвена, опустила занесенный было кулачок и прищурившись посмотрела на жреца, но в её взгляде всё же промелькнула долгожданная покорность.

– Не намерена, господин жрец, – спустя долгие мгновения ответила Сюльри, покорно склонив голову, но её смирение длилось недолго: девушка смахнула с лица слипшиеся пряди и с задорной улыбкой потребовала: – Но прежде объясните мне, господин жрец, что это за тучки такие черные за окном, тогда я и стану более послушной. Можете не сомневаться! Я своё слово держу.

Тайсвен покачал головой и со вздохом произнёс:

– Что ж, в одном я могу быть уверен точно: смелости и наглости тебе не занимать. С лихвой на двоих хватит. А вот с послушанием – беда. Удивительно, что Матушка не смогла за все годы выбить из тебя мятежный дух, ведь она этим славится.