Книга Чужая. На пороге соблазна, страница 77 – Лана Муар, Анастасия Тьюдор

Убедившись, что его услышали, омоновец что-то сказал в рацию и выглянул в коридор, а дальше жестом показал нам на выход.

— Пошли-пошли-пошли, — ускорили нас, поднимая замешкавшихся и подталкивая их к дверям. — Направо и к лестнице. Быстро.

Ботаны, первые девушки, дальше юристы и снова одногруппники. Никто не издал ни звука, когда поднимался и выходил из аудитории. Только Романова.

Когда до нее дошла очередь, она замедлилась у дверей и встревоженно посмотрела на Дегтярева.

— Олег? — выдохнула и, не успев услышать ничегов ответ от преподавателя, оказалась выдернутой в коридор, где возмущенно пискнула: — Почему мы выходим, а он остался?

— На выход! — напомнили ей, а Дегтярев внезапно остановил подошедшего Клима и еле слышно произнес ему:

— Отвезешь ее домой.

Все тем же тоном, не терпящим возражения. Все с той же интонацией, которой невозможно не подчиниться.

Услышав ее краем уха, я кивнул, точно так же как Клим, и подтолкнул замедлившуюся Резкую. Вышел следом за ней и обернулся. Успел разглядеть за спинами омоновцев похожую цепочку студентов, которых выводили из аудитории в другую сторону. Правда, не понял из соседней или следующей за ней.

Меня толкнули, направив к лестнице.

Там толкнули снова, ускорив.

Лишь оказавшись на улице и увидев количество машин скорой помощи и перегородивших выезды тонированных микроавтобусов, я дернулся от мысли, что нас и виденных мной студентов выводили в разные стороны, а навстречу все время поднимались омоновцы.

Слишком дохрена, чтобы не догадаться зачем. Слишком дохрена, чтобы не обернуться, мысленно прося Димона не нарываться.

Холодно.

Несмотря на чудесный сентябрьский день, солнечный и безветренный, оказавшись на улице и хватанув ртом свежий воздух, я вздрогнула и поежилась от пробирающего до костей мороза.

Внутреннего. Парализующего оцепенением. Подчистую уничтожающего способность думать.

Перед глазами мелькали лица людей. По ушам били разговоры, чей-то плач, крики. Я моргала, дышала, двигалась, но ощущала себя мертвой.

Что произошло? Кто стрелял? Почему выстрелы вообще прозвучали?

И финальный вопрос, подсвеченный зловещим алым: что с Димой?

— Медицинская помощь нужна? — донеслось сбоку, когда наша группа под прикрытием омоновцев скрылась за углом здания.

— Амели?

Моего плеча кто-то коснулся.

Не Клим. Он бы быстро убрал руку, а эта ладонь словно прилипла к ткани футболки. И плавила ее.

Дернувшись, чтобы избавиться от навязанного Лукашиным контакта, я сухо ответила:

— Со мной все нормально.

— Нет. Я никуда не поеду, Клим!

Я отреагировала на этот шепот на повышенных тонах и посмотрела на Асю. Она отпихивала от себя Клима, который подталкивал ее в сторону университетской парковки.

— Нам здесь делать нечего. Только мешаться будем. — Клим на мгновение пересекся взглядом с кем-то за моей спиной и коротко кивнул. Я обернулась, столкнувшись лицом к лицу с Никитой. Он тут же натянул на себя маску флегматичного оленя, которого не заботило происходящее.

Я хмыкнула. Мне слабо верилось, что Лукашин все бросит и уедет.

— Мне плевать. Почему он не выходит? Почему преподавателей не выводят? — Ася медленно скатывалась в состояние истерики, неотрывно следя за тем углом здания, из-за которого мы пришли. И облегченно выдохнула, когда, пусть и с большой задержкой, показалась фигура Дегтярева в компании нескольких омоновцев и нашего ректора.