Книга Безрассудная, страница 136 – Лорен Робертс

— Нет, со мной не все в порядке! — я, наконец, делаю глубокий вдох и моргаю, пытаясь унять переполняющие меня эмоции. — Это не может быть правдой. Я в это не верю, — бормочу я, повторяя слова Кая. — Это значит… я была сиротой еще до того, как потеряла отца. — Надрывный всхлип срывается с моих губ. — И от этого вся моя жизнь кажется сплошной ложью.

Кай со всей серьезностью качает головой.

— Нет. Твоя жизнь — не ложь, слышишь? — он приподнимает мое лицо, вынуждая посмотреть на него. — То, что в вас течет разная кровь не значит,что он не был твоим отцом. Он растил тебя, как собственную дочь. Он выбрал любить тебя.

Все, что он говорит имеет смысл, и я ненавижу это.

Я хочу злиться, хочу кричать, хочу сидеть здесь и жалеть себя. Потому что какая-то моя часть чувствует себя преданной, обманутой человеком, которого я считала отцом.

Когда руки Кая медленно соскальзывают с моего лица, я молча просматриваю следующую запись. Чувствую на себе его взгляд, ожидающий, что я сломлюсь.

Но я устала быть сломленной. Устала таскать с собой кусочки своей души, которые не могу собрать воедино.

Я всхлипываю, возвращаю взгляд на страницу и бессмысленно продолжаю читать.

Без Алисы, единственная моя цель — Сопротивление. Это все, что заставляет меня двигаться дальше. Это и Пэйдин.

Слезы вновь подают на страницу при виде моего имени. Подушечкой пальца Кай проводит по моей щеке, стряхивая слезу.

— Поговори со мной, — шепчет он, наклоняясь настолько близко, что я не могу не заметить его.

Я качаю головой, пытаясь справиться с эмоциями, подступившими к горлу.

— Так значит, это правда?

Он кивает.

— Рано или поздно правда всплывает наружу.

Я прерывисто вздыхаю, борясь со слезами.

— Я потратила всю свою жизнь на то, чтобы принять тот факт, что никогда не смогу жить по-настоящему. Я из Обычных, и это нормально — я приняла это. Я смирилась с тем, кем не являюсь, и буду жить с этим до конца своих дней. Но….

Он обхватывает мою дрожащую руку, подбадривая меня одним лишь уверенным взглядом.

— Но я ведь уже заплатила по заслугам, разве нет? — слова, вырвавшиеся наружу, не позволяли мне дышать. — Неужели я недостаточно страдала? Я и так уже никто, а теперь еще и никому не принадлежу. Единственное, что в моей жизни было правильным, настоящим и лишь моим, было отнято. — Я делаю прерывистый вздох, бессмысленно глядя на огонь костра. — Как и все остальное.

Он отрицательно качает головой, протягивая руку, чтобы убрать с моего лица выбившиеся пряди.

— Ты не можешь быть никем, когда для кого-то ты все. — Я поднимаю на него глаза, замечая, как он избегает встречи наших взглядов. Ему требуется несколько мгновений, чтобы произнести неуверенные слова. — И такой ты была для своего отца. Неважно был ли он с тобой одной крови и плоти. Он любил тебя больше всего на свете.

Его словабольно бьют по мне, напоминая о том, что это лучше, чем то, что он пережил от человека, который действительно был его отцом. Я умолкаю, пытаясь выровнять свое дыхание. После я перелистываю страницу, несмотря на наворачивающиеся слезы. Я заставляю себя сосредоточиться, чтобы продолжить чтение. Его написанные слова отвлекают меня, а почерк — утешает.

Сегодня на улице я встретил Фатала. Он отвел меня в переулок, и прошептал, что хотел бы помочь с моим замыслом — лишь то, что он был Чтецом Разума, выдало ему мои мысли.