Книга Безрассудная, страница 139 – Лорен Робертс

Слова соскальзывают с моих губ, прежде чем я успеваю их проглотить. Она медленно садится, пристально глядя на меня.

— Ты собираешься показать ему дневник?

Я киваю.

— Он должен знать.

— Думаешь, это что-нибудь изменит?

— Я больше не знаю, — тихо говорю я, склоняя голову к земле. — Мне кажется, что я больше его не знаю. Он жил, стараясь угодить нашему отцу, и теперь, когда король умер, он чувствует, что…

— Он сходит с ума.

— Нет, он в порядке, — резко перебиваю я. — С ним все будет в порядке. Ему просто нужно приспособиться, вот и все, — я отвожу взгляд, кивая, чтобы убедить себя. — Китт вернется ко мне.

— Верно, — тихо говорит она. Я знаю, что она соглашается только для того, чтобы избавить меня от той же участи. Потому что мысль о Китте как о сумасшедшем короле не дает мне спать по ночам, заставляет молиться о возвращении моего брата.

— Нам пора идти, — я расстегиваю влажную рубашку и накидываю ей на голову.

Она ворчит, отмахиваясь от моих рук.

— Спасибо, — бормочет она, глядя на рубашку, безвольно висящую на ее шее.

— Но если ты предпочитаешь продолжать носить это, — я киваю в сторону обтягивающей майки, вырез которой был достаточно глубоким, чтобы отвлекать, — то, конечно, милости прошу, — я улыбаюсь, глядя на румянец, заливший ее щеки.

— Не делай так, — фыркает она, просовывая руки в рукава и стягивая рубашку вниз.

— Не делать что, дорогая?

— Это. Флирт, — ее глаза обвиняюще скользят по мне. — Ямочки.

Я смеюсь, не успев остановиться.

— Знаешь, ничего не могу с собой поделать.

— С чем именно? — она скрещивает руки на груди. — С флиртом или ямочками?

— Да, — просто отвечаю я.

Она качает головой, пряча улыбку, запихивая спальные мешки в свой рюкзак.

— Ну, прекращай. И то, и другое.

— Зачем? — я кладу руку на рюкзак, который она изо всех сил пытается перекинуть через плечо. — Боишься, что перестанешь меня ненавидеть?

— Могу спросить тебя о том же, — она наклоняется, приближаясь к моему лицу. — Я больше не больна. На самом деле, Обычные никогда не были больны. Так что у тебя больше нетоправдания для ненависти того, кем я являюсь.

Я моргаю, глядя на нее.

— Я никогда не говорил, что ненавижу то, кто ты есть.

— Хорошо. Ненавидел то, что я не могла быть кем-то другим.

Я открываю рот, ее имя готово сорваться с кончика моего языка. Но я останавливаю себя, уважая ее желание больше не использовать его.

— Грэй. Когда я смотрю на тебя, я вижу силу, которой не обладает ни один из Элиты, и она взывала ко мне задолго до того, как я узнал, кем ты являешься, или кем не являешься.

Ее взгляд встречается с моим, полный эмоций, которые я не могу расшифровать.

— И все же ты все еще тащишь меня обратно в Илию.

— Долг, — шепчу я. — Не выбор.

— Верно, — ее голос звучит твердо. Она перекидывает рюкзак через плечо и выскакивает из укрытия. — Так что не делай ситуацию сложнее, чем она уже есть.

Я следую за ней, натягивая рубашку, прежде чем перевязать грудь. Лужи усеивают влажную землю, утреннее солнце отражается от того, что оставила буря.

— Я не единственный, кто все усложняет.

Ее усмешка эхом отражается от камней.

— Мы бы даже не оказались в таком положении, если бы ты позволил мне исчезнуть и начать новую жизнь.

— Долг, помнишь?

Она топает передо мной, гремя цепью между нами.

— Это не меняет того, что ты рушишь мою жизнь, помнишь?