Книга Бесстрашная, страница 36 – Лорен Робертс

На удивление, улыбка дается мне легко, хотя прежде это место никогда ее не вызывало. Может быть, какая-то часть меня скучала по дыре, где я выросла. А может, это потому, что я понимаю этих людей. Они Элитные, да, но они также изгои. Здесь живут Примитивные, бедняки и те немногие Обычные, что еще остались в королевстве.

И одна из них только что вернулась.

Я машу ошеломленным лицам, проплывающим мимо. Они не смотрят на меня с отвращением, как Элитные за пределами трущоб. Самая сильная эмоция — недоумение или равнодушие. Глядя на меня, они, возможно, видят самих себя. Я жила рядом с ними и не так уж давно воровала у них прямо из-под носа.

Мой взгляд пробегает по усталым лицам в толпе. Их так много, и все они вынуждены бороться за еду и крышу над головой. Сколько среди них Обычных, что скрываются за опущенными плечами и сломленной волей?

Надеюсь, они видят меня сейчас. Каждую улыбку, каждый взмах рукой, каждую жертву, на которую я пошла ради них.

Мои глаза вспыхивают при виде облезлого здания.

— Вон там — лавка Марии, — показываю пальцем, привлекая внимание парней своим внезапным энтузиазмом. — Раньше я воровала у нее липкие булочки и ткань, а потом убегала по дымоходу. — Улыбаюсь, вспоминая. — Булочки былидля нас обеих, но ткань предназначалась для… Адины… — Я замолкаю, но ощущение, что на меня направлен пристальный взгляд, заставляет меня произнести еще несколько слов: — Так что я отлично научилась лазать по дымоходам, хоть и терпеть не могу тесные пространства. — Бросаю многозначительный взгляд на Кая. — Вот почему я не сгорела, когда ты поджег мой дом.

— Мой обыск должен был быть тщательным, дорогая, — лениво тянет он. — Не принимай близко к сердцу. — Его слова звучат беззаботно, он идеально играет роль послушного Силовика. Но я вижу в его взгляде извинение. Вижу обещание.

Притворство.

Я весьма реалистично закатываю глаза и снова поворачиваюсь к глазеющей толпе. Продолжаю махать… но улыбка слегка спадает.

Мы проезжаем уже полпути, когда я замечаю столб. Деревянный блок, пропитанный кровью, багрово-коричневый от десятков наказаний. Он служит примером или, точнее, учебным пособием для Гвардейцев, оттачивающих удары кнутом.

Едва заметные шрамы, испещряющие нижнюю часть моей спины, вспыхивают болью при виде него. Мои неуклюжие пальцы были причиной этих наказаний — до тех пор, пока я не стала достаточно ловкой, чтобы красть у самих Гвардейцев, которые меня били.

— Пэйдин? — Я поворачиваюсь на голос. Кай смотрит на меня с тревогой. — Все в порядке?

— Да, — спокойно отвечаю я. — Просто вспомнилось кое-что.

Он оглядывается через мое плечо, и я улавливаю момент, когда он понимает, о чем я говорю. Маска спокойствия накрывает его лицо, скрывая ту ледяную ярость, которая мне так хорошо знакома. Его губы приоткрываются — возможно, чтобы спросить, кто тогда стоял надо мной с кнутом. Или чтобы узнать, сколько раз я была привязана к столбу. А может, чтобы признаться, что не заметил шрамов на моей спине… хотя не раз водил по ней руками, и к черту короля, сидящего рядом.

Но я так и не узнаю, что он хотел сказать.

Потому что именно в этот момент он прикрывает меня от взрыва.

Меня швыряет на пол кареты, Китт падает рядом, а тело Кая накрывает нас обоих. В ушах звенит от удара, заглушая крики, которые, как я знаю, эхом разносятся вокруг. Я отрываю лицо от грязного пола и моргаю затуманенными, слезящимися глазами. Вспышка света на мгновение ослепляет, но когда зрение постепенно возвращается, до меня доносится приглушенный гул.