Книга Пять жизней и одна смерть, страница 108 – Амалия Лик

– Спасибо, – тихо отзываюсь я, забирая у нее тетрадь в черной обложке.

– И… – Она хочет что-то добавить, но не может подобрать слов. Марта придвигает к ней стул и берет ее за руку.

– Элиза, все хорошо.

– Нет, Марта,не хорошо. Лина – мой смелый мышонок, – произносит она, глядя на меня. Ее голос немного подрагивает, а в глазах собираются соленые капли печали. – Не суди меня строго, Лина. Ладно? Я должна была, да, должна была, но была так напугана и истерзана. Я… просто испугалась. И хотела начать с чистого листа. Не хотела вспоминать. Я была юна и не думала о последствиях. Прости меня, если сможешь. И когда прочтешь мой дневник, если у тебя останутся вопросы, позвони мне.

Мы с Мартой внимательно смотрим на нее, на ее лицо, по которому струятся дорожки слез, на вздрагивающие губы и ноздри, которые пытаются вобрать воздух, просачивающийся через ее всхлипы.

– Спасибо, – говорю я еще раз.

На пороге они обе крепко обнимают меня на прощание, и я выхожу на улицу в свежий ночной воздух.

Уже поздно, и Марта вызывает такси, которое доставляет меня, переполненную странными, противоречивыми чувствами, домой. Множество вопросов крутятся в голове и остаются без ответа. Дома я достаю ее тетрадь, смотрю еще раз на черную обложку и убираю в стол. Усталость и выпитый виски наконец накрывают меня с головой, я падаю в кровать и проваливаюсь в сон. Мне снится прошлое, наша улица, мама в садовых перчатках, снится университет и Кир, который вещает что-то с трибуны. Потом я вижу Элизу, молодую Элизу, бегущую мне навстречу. Ее лицо красное и заплаканное, она пытается мне что-то сказать, но я не понимаю что, не могу разобрать ее слов.

Просыпаюсь в холодном поту.

«Если мне еще и сны будут такие сниться, точно свихнусь», – думаю я и нехотя направляюсь в ванную.

Рабочий день оказывается очередным днем сурка. Скрашивает серую повседневность визит Ала и его губы терракотового цвета, о которых я думаю все чаще и чаще, все сильнее мечтая о том, чтобы прикоснуться к ним. Дотронуться до его щек и скул, провести пальцем по широким бровям, нежно запустить обе ладони в густые волосы, а потом прижаться к нему так крепко, как только могу. Вжаться в него всем телом, всем духом, всем своим существом.

После окончания рабочего дня я плетусь домой, мыслями витая где-то в облаках и не видя ничего вокруг. Я думаю об Элизе, Лилиан, мистере Олде. Остается преодолеть небольшой сквер, за которым уже виднеется угол моего дома. Я никуда не тороплюсь, потому что мозоли так и не зажили, каждый шаг доставляет хоть и не сильно, но все же болезненное ощущение. Сегодня я наслаждаюсь не ровными шагами, а давно забытой хромотой, которая отчасти возвращает мне меня.

И тут я буквально ощущаю присутствие другого человека, чью-то ауру, тень, оболочку. Машинально оборачиваюсь, и визг страха рассекает воздух. Я сама не ожидала своей реакции, как и мой преследователь. И мы, как фонарные столбы, замираем на месте. Это тот самый полицейский, которого я так избегала в кафе: тот же хмурый взгляд, сжатые губы, чуть опущенная голова. По идее, должен сработать механизм самосохранения: прямо сейчас мне надо побежать так быстро, как я никогда не бегала. Но он не срабатывает: ноги врастают в асфальт, тяжелеют, я просто смотрю на неприятного детектива, преследующего меня.