Книга Мир охоты и крови, страница 68 – Микки Хост

Рейна была уверена в этом. И сам сальватор ничуть не сомневался в своей сакри, но Эйс был слишком напуган, чтобы принимать их слова за чистую правду. Он прекрасно помнил, что Пайпер рассказала ему о своем первом визите к господину Илиру, помнил о некой магии, показавшей ей прошлых сальваторов, и о Предателе, который не выглядел как-то особенно. Эйс помнил, что Пайпер хотела самостоятельно докопаться до правды о нем, и поддерживал ее, но то, о чем говорил Николас… Это было слишком.

Эйс устал. Он был напуган, растерян и испытывал только ненависть к себе, слабому и беспомощному, никак не способствовавшему поискам Пайпер. Даже Сила, наследником которой он был, оставила его. Крохотная часть, благодаря которой Эйс еще ощущал связь с сестрой, исчезла. Оставила его ни с чем, растоптала всякую надежду, что они с Пайпер снова увидятся. Сила не откликалась ни во время тренировок с Эрнандесами, ни ночью, когда Эйс, в очередной раз заверив дядю Джона, что спит нормально, вновь накрывал голову одеялом и беззвучно плакал.

А потом вновь старался изо всех сил. Жаловался на Энцелада, но исключительно для того, чтобыне дать обиде и гневу прорваться наружу. Притворялся, что его ничуть не заботит побег Николаса, с которым подружился. Делал вид, что не перерывает библиотеку особняка в поисках ответов о том, кто такой Третий сальватор на самом деле и что он сделал.

Но как бы сильно Эйс ни старался, это было слишком.

Сегодня тренировочный бой проходил на пляже. Даже с учебным мечом Энцелад напоминал концентрацию смерти, многолетних тренировок и ярости – и неизвестно, к кому конкретно. То ли к Эйсу, не особо способному ученику, то ли к Гилберту, приказавшему заняться его обучением. Если Диона или Артур делали Эйсу хоть какие-то поблажки, то Энцелад сражался совершенно серьезно, будто его соперником был полноценный рыцарь с многолетним опытом, научившийся держать меч раньше, чем ходить.

На теле Эйса появилось множество синяков, но когда одни только-только начинали сходить, меч Энцелада добавлял новые. Все травмы не были такими серьезными, чтобы сильно беспокоиться из-за них, но когда дядя Джон после первой тренировки спросил, как Эйс себя чувствует, он разрыдался.

Эйсу было страшно и больно, а еще противно за себя – ему пятнадцать, а он ревел, как малолетний ребенок, и таким тоном просил дядю Джона найти Пайпер, будто не понимал, что тому не менее паршиво. Эйс даже не помнил, сколько проплакал в тот разговор, размазывая слезы по свитеру дяди. Но потом, когда сумел убедить дядю Джона, что он в полном порядке и просто очень устал, клятвенно пообещал себе, что до возвращения Пайпер не прольет ни слезинки.

С того дня он действительно не пролил ни слезинки – по крайней мере, не из-за эмоциональной нестабильности и пустоты, разъедавшей тело и душу. Сильные удары тренировочного меча, резкие выпады и жесткие падения вызывали слезы, но Эйс знал, что это нормальная реакция организма. Молча вытирал слезы, поднимался и продолжал.

Прямо сейчас Энцелад наносил один удар за другим, не забывая озвучивать замечания и требовать от Дионы, чтобы она тише подбадривала Эйса. Сильный ветер и рыхлый мокрый песок, из-за которого Эйс никак не мог отыскать удобную позицию, мешали значительно сильнее, чем он ожидал. Как бы сильно Эйс ни старался мыслить рационально, крохотная часть его сознания думала, что тренироваться с мечами на песке будет не сложнее, чем играть в пляжный волейбол с братом и сестрой.