Книга Искупление злодейки, страница 92 – Кира Иствуд

Ткань затрещала. Но я вцепилась в его руку.

— Не надо! Хватит.

И Дейвар замер, глядя мне в глаза.

— Ого. Ты умеешь говорить «нет». Тогда, может, ты умеешь говорить и правду?

— Какую правду?!

— Ты сотрудничаешь с ведьмой?

— Нет!

— Тогда почему от тебя пахнет мной? Как будто мой зверь тебя пометил.

Всё во мне замерло.

Тело онемело. Я перестала дышать.

Я сидела на коленях арха в крепком плену мужских рук. Его ладонь жгла мою талию даже сквозь грубую ткань мантии. Вторая держала ворот, но Дейвар больше не пытался его порвать, чтобы добраться да плеча.

Вместо этого синие глаза ирбиса прожигали насквозь. Низкий вибрирующий голос дёргал внутренние струны:

— В прошлый раз из-за лихорадки я был несколько не в себе, но не настолько, чтобы пометить малознакомую девушку… И всё же мой зверь чует метку. Как это может быть, пташка?

Место на шее, куда во сне укусил зверь Дейвара, вдруг запульсировало, задёргало, как если бы там были свежие ранки от зубов барса. Мысли заметались в голове, как жуки в банке.

Значит, во сне — это был не просто укус? Дейвар поставил метку? Но что это? Зачем она? И почему он чует её в реальности?! Этого не может быть… И ощущение ранок мне наверняка мерещится… Будь они на плече — я почувствовала бы их, ещё когда проснулась. Укус случился во сне… значит, считай, что не было.

«Но и магию тебе тоже распечатали во сне, а всё же она проснулась в реальности», — зашептались в голове мысли. И сразу мелькнула леденящая душу догадка… Что, если ничего не переносится из мира сна… кроме меня самой?

Должно быть, сложный поток мыслей отразился на моём лице, потому что Дейвар сказал:

— Ты как будто удивлена по-настоящему, пташка… Я тебе практически верю. Всё это может быть происками ведьмы. Будь ею ты, давно попыталась бы меня убить… Или заколдовать. Но почему от тебя так сильно несёт чёрной магией… Ты отдавала кому-то кровь? Вчера, сегодня?

— Нет!

— Знаешь, кто ведьма? Она в вашей Обители.

Я снова отрицательно помотала головой.

Ложь начинала даваться мне всё проще с каждым разом.

Я бы не удивилась, если бы мой язык почернел, как у Мореллы.

— Подумай ещё раз, пташка, — с угрозой сказал арх. И я ощутила, как зверь выглянул из его глаз. Радужка вспыхнула в сумраке темницы. — Семя тьмы, поселившееся здесь — злобная тварь. Какие как она — обычно очень красивые. Будто неземные существа. Им всё удаётся. А их враги мрут как мухи. Они любят кровь… это их инструмент. И своя и чужая. Порой они разговаривают вслух сами с собой, и глаза их при этом пусты, как разбитые блюдца. Весь их мотив — алчностьи гнев, они любят жизнь и власть. Злобные твари без души. Неспособные на бескорыстный поступок. Но за каждое своё колдовство они платят и платят дорого. Отдают самое важное, до последнего не понимая, что это.

Слова Дейвара застревали занозами. Последние фразы и вовсе резанули кинжалами.

«Отдают самое важное?» — эхом прозвучало в мыслях.

Кровь застыла в жилах. Льдом захрустела в венах.

Желудок так сжало, скрутило, что показалось, меня сейчас стошнит. Я прошептала, цепляясь за Дейвара пальцами-проволоками.

— Платят?

— Конечно, — усмехнулся арх, показав удлинившиеся клыки. — Любая магия требует цены. Просто у ведьм оплата отложенная. И когда приходит миг, судьба забирает у них самое дорогое. Красоту. Разум. Любовь. Даже родных детей. Семью. А может ей всего важнее величие королевства? Любовь ведьмы губительна. Ты как-то просила меня, никого тут не убивать. Тогда ради себя же, ради тех, кто здесь тебе дорог, пташка… подумай и скажи, кто может быть носителем семени тьмы.