Книга Хозяйка маленького счастья, или Любимая для охотника, страница 50 – Кира Рамис

Сердце ее учащенно забилось. Марина подошла ближе, провела пальцами по стеклянным бокам. Реальность.

— Чудеса, — прошептала она, и в голосе прозвучала не столько радость, сколько трепет перед необъяснимым. — Но чему удивляться? Само то, что я здесь, уже величайшее чудо.

Марина отправилась в угол, где были сложены старые вещи, и вытащила две потрёпанные клетчатые сумки. Действуя почти на автомате, методично, она стала наполнять их не тушёнкой, а другими консервами: лечо, банки с икрой, заправки для борща и другие заготовки.

«Пусть держат меня взаперти, голодной смертью не умру», — с горькой усмешкой подумала она.

Самое дорогое, что было в подвале для того мира — это сахар, даже не редкое на их столе мясо, а сахар. Вот его Марина решила продать. В этот раз она сложила к себе на колени три мешка по пять кило и села ждать.

Оказавшись снова в своей каморке, она быстро и ловко спрятала драгоценную ношу в потаённом уголке под кроватью, прикрыв его спустившейся простыней. И только тогда позволила себе погрузиться в сон.

— Эй, вставай! — оглушительный стук в дверь заставил Марину вздрогнуть и сесть на кровати. Впервые за долгое время она проспала крик петухов. — Чтобы через пять минут завтрак на столе стоял! — донёсся злой, требовательный голос Карины. Она, конечно, все еще злилась, но желание съесть тарелку нормальной, неподгоревшей каши перевешивало обиду.

— Иду, — коротко бросила Марина, уже протягивая руку к деревянному гребню. Извиняться перед Кариной она не собиралась.

Ненадолго в дома воцарилась тишина. Виктор собирался в дорогу, дети умывались, а невестка вышла на улицу выпустить куриц.

Карина,щелкая замком курятника, с наслаждением обдумывала планы мести.

«Ничего, голубушка, ничего… Я тебе такую свадьбу устрою, что ты до конца своих дней вспоминать будешь. Век меня благодарить станешь», — она мысленно перебирала в голове варианты. Пусть и потеряет деньги, но найдёт «самый лучший».

Утро встретило их бледным, размытым небом и пронзительным криком петухов, будто возвещавших о грядущей разлуке. Все вышли на порог проводить Виктора. Воздух был влажным и прохладным, пахло дымом. Виктор стоял с холщовой сумкой через плечо, его лицо, обычно усталое, сейчас выражало странную смесь решимости и тревоги.

— Слушайтесь Карину, — его голос прозвучал глухо, будто он и сам не верил в то, что говорил. Он обвёл взглядом сестёр и брата, задержавшись на каждом. — Что скажет, то и делайте. Дорогая, — он взял руку супруги, но та не ответила на пожатие, её пальцы безвольно лежали в его ладони. — Живите дружно. Очень скоро вернусь… с хорошими новостями. Доверяю тебе все права и обязанности главы рода на время моего отсутствия. Будьте благоразумны. Кур берегите, они наши кормилицы. Если какая сядет на гнездо — не прогоняйте. Цыплята нужны.

Он смотрел на жену, жадно выискивая в её глазах хоть искру участия, ласковый взгляд, тёплое слово. Но не дождался. Карина, поджав тонкие губы, лишь кивнула, приняв эту временную власть как должное.

Виктор тяжело вздохнул, поправил ремень сумки и, не оглядываясь, зашагал по пыльной деревенской улице. Дети, словно заворожённые, долго стояли у калитки, вглядываясь в пустеющую даль, даже когда его фигура растаяла в утренней дымке.

— Эй, вы чего там остолбенели? — резкий, как удар хлыста, голос Карины вернул их к суровой реальности. — Дела себя сами не сделают! Марш прибираться! И сорняки на огороде выполоть, я их ещё вчера видела — глаза мозолят!