Книга Мирное время, страница 6 – О. Куран

Йеннер это понимала:

— Уже вечером дроид должен быть в сейф-блоке. Не знаете, как найти место, запихивайте по кускам. И не забудьте положить аккумулятор отдельно.

Вернер понимал тоже, поэтому заулыбался еще наглее. Симбионт передал Йеннер отголосок его самодовольства и нового интереса:

— Я думал, ты начнешь грозиться мне штрафом.

— Обращайтесь на «вы». И, говоря откровенно, не думаю, что штраф вас остановит. Так что, надеюсь, от одного неактивного дроида станция не взорвется.

Вернер оглядел ее с головы до ног с любопытством и присвистнул:

— А вы адекватнее, чем предыдущий шеф безопасности. Наблюдатель Йеннер, верно? Отличное платье, к слову.

— Если возникнет реальная угроза, я спущу вас в главный шлюз вместе со всеми игрушками. Вернер, — она помолчала, подбирая слова, прежде чем продолжить, — я не спорю с тем, что вы отличный механик. Но мало уметь собрать оружие, нужно еще чтобы оно не попало в руки какому-нибудь мудаку.

К его чести, он понял и не стал отшучиваться:

— Расслабьтесь. Я поставил армейский защитный код. И генетические сканеры на пушки, — серьезности ему, правда, хватило ненадолго. Он сновауставился в вырез корсета и подмигнул. — Эй, если хотите, могу показать поближе.

* * *

Тогда она согласилась — еще не видела в Вернере проблему и не представляла, как начнет реагировать на него при каждой встрече.

В общем-то, он ей понравился — просто по-человечески понравился, несмотря на самодовольство («я лучший механик на этом корыте»), неприкрытые постоянные попытки заглянуть в корсет («эй, я не виноват, что обзор отличный») и почти нездоровую любовь к оружию («на самом деле, я не компенсирую, мне просто нравятся большие стволы»).

К тому же у него было роскошное тело: мощные плечи, узкие бедра, пресс как бронепластина, большие ладони и отличная кожа. Вернер был наглядным доказательством того, что берлинские ученые-евгеники не зря ели свой хлеб.

Главная проблема заключалась в симбионте — ему тоже понравился Вернер. Симбионт распробовал его эмоции и хотел еще — в идеале со своей любимой приправой из насилия, возбуждения и боли. Он хотел Вернера в единственной доступной для жадной твари форме — хотел обладать, трахать, полностью подчинить себе. Хотел пить его удовольствие и его беспомощность.

Хоть и редко, но такое случалось — не с Йеннер, но она о подобном слышала. Симбионты иногда цеплялись за конкретных людей, фиксировались на их эмоциях и заставляли фиксироваться носителей.

Йеннер честно собиралась соблюдать дистанцию. После первой встречи они с Вернером не виделись неделю. И всю эту неделю Йеннер безуспешно пыталась поднять рухнувший синхрон хотя бы до восьмидесяти.

А потом у нее сломался кухонный модуль.

Модуль был старым — Йеннер привезла его еще с Ламии, из дома матери — и постоянно путал рецепты, а порой и вовсе выдавал нечто не вполне съедобное. Но он был ей дорог и он ей нравился именно таким — напоминанием о временах до войны, до симбионта, до Карательного Корпуса и всей той грязи, которая была с ними связана.

К сожалению, модуль дышал на ладан, еще когда Йеннер только приехала на RG-18, и за три года ломался пятнадцать раз. В конце концов, он заглох окончательно и просто перестал включаться.

Как обычно Йеннер отправила запрос в ремонтный блок. О Вернере в тот момент она даже не думала — механиком в ее жилом секторе был Ларри, и он ненавидел кухонный модуль со всей страстью человека, который чинил «проклятую рухлядь»пятнадцать раз.