Книга Мирное время, страница 4 – О. Куран

Механик Вернер увлеченно копался во внутренностях горе-дроида — действительно запрещенного на ремонтной станции, и лучился энтузиазмом так сильно, что симбионт впитывал его, чуть ли не причмокивая.

Такая сильная реакция на чужие эмоции была довольно редкой, но Йеннер тогда не придала этому значения — синхронизация с симбионтом у нее почти неделю держалась на восьмидесяти двух и трех десятых процента, что составляло их личный рекорд.

Вернер был очень увлечен. Время от времени он наугад тянулся рукой к инструментам, нащупывал нужный и принимался копаться дальше.

Йеннер дала ему еще десять минут блаженства, прежде чем разрушить идиллию:

— Это боевой дроид, если не ошибаюсь.

Под дроидом что-то грохнуло. Вернер выругался, и начал выбираться наружу — показались мощные плечи и следом светловолосая голова.

Он действительно оказался типичным берлинцем — высоким, светловолосым и голубоглазым. Короткие волосы торчали в разные стороны и были перепачканы чем-то темным. Кажется, топливным стабилизатором.

Сначала Вернер застыл, явно не зная, как реагировать, потом оглядел Йеннер с головы до ног, задержавшись взглядом на корсете, и широко усмехнулся:

— Ого. Вау. Похоже, у меня сегодня удачный день.

— Не очень, механик Вернер, — разочаровала его Йеннер и достала виртуальное удостоверениеначальника безопасности.

Реакция механика не удивляла. Йеннер уже привыкла к тому, что на станции традиционное ламианское платье — особенно кожаный корсет из ремней — многие воспринимали неправильно. — Вы бы хоть прикрылись.

Он торопливо потянулся рукой к ширинке, которая к счастью, была все-таки застегнута.

— Я имела в виду дроида.

— А. Это? — Вернер сразу же почувствовал себя увереннее, расправил плечи и ткнул пальцем в боевую машину. — Ничего не знаю. Собирал какую-то херню, получилось вот это. Исключительно мирный образец.

— Это молекулярный взрыватель я вижу на плече у вашего мирного образца?

Вернер невозмутимо пожал плечами:

— Это? Нет, это расщепитель материи для… ээ… бурения.

— Бурения? — переспросила Йеннер. Для того чтобы смотреть Вернеру в лицо, приходилось запрокидывать голову — он был выше ее на две головы и вообще больше походил на солдата, чем на механика. Впрочем, как и все берлинцы.

— Ну да, — врать он не умел, но наглость ему удавалась на отлично. — Расщепляет даже твердые породы. Для горного дела незаменим.

— Горное дело на космической станции?

— А это личный проект. Запатентую и стану богатым.

Наверное, это и был тот первый момент, когда симбионт среагировал на него, но на тот момент Йеннер об этом не думала — Вернер был для нее просто мелким нарушителем с нездоровой страстью к оружию.

— Не стоит, — ответила она. — Вас посадят за кражу технологий. Чтобы этого не случилось, служба безопасности конфискует изобретение.

Она, в общем-то, не ожидала, что он воспримет новость с радостью, но того, что Вернер сделал, она не ожидала тем более.

Он сложил руки на груди, посмотрел почти снисходительно и просто сказал:

— Не отдам.

Вначале Йеннер подумала, что ослышалась:

— Простите, что?

За последние годы она слишком привыкла, что на нее никто не рисковал смотреть так — ни на Ламии, ни на станции. Симбионт на это откликнулся мгновенно и так как привык реагировать во время войны — плети-отростки беспокойно дернулись, желая атаковать. Ударить и поставить на место, заставить себя бояться.