Книга Жена для виконта-отступника, страница 102 – Елена Филимонова

— А, знаете, Лиз, в детстве мы с Инилеей были очень дружны. Хотя она росла просто невозможным ребенком: вечно шалила, убегала от нянек и нарушала все правила. Когда отец отправил на казнь нашу мать, Инилее было всего четыре. Тогда она, конечно, не понимала, что случилось, кроме того, что мамы больше нет. — Королева покачала головой. — Целыми днями ходила по комнатам и повторяла: «Мама, мама, мама! Хочу к маме!» В такие моменты мне очень хотелось ударить ее. — Беренгария вздохнула. — Хотя, злилась-то я, конечно, не на сестру. Но меня дико бесило то, что ей, в силу возраста прощались истерики, а я, как старшая должна была держать все внутри.

— Сколько вам было тогда?

— Десять.

Я покачала головой.

— Вы были таким же ребенком.

Она грустно вздохнула.

— А еще старшей дочерью и наследницей. — По ее лицу пробежала злость. — Я всю жизнь ненавидела отца. — И добавила тихо и хрипло. — До сих пор ненавижу.

Не потому ли она с маниакальной тщательностью выжигала все то, что создал король Ортанар? Веру, реформы, традиции?

— Отец никогда не одобрил бы мой брак с принцем Годефри. Он считал рулеонцев врагами.

«И, между прочим, небезосновательно», подумала я. Эх, если бы только у меня были доказательства!С каждым днем я проникалась к королеве все большей симпатией.

— Вы бы хотели примириться с сестрой?

Беренгария покачала головой.

— Вряд ли это возможно, Лиз.

Другие фрейлины, видя то, как королева приблизила меня к себе, исходили бессильной злобой. Хотя, почему бессильной? Мне ли не знать, что большие дела часто делаются руками маленьких людей. Изабелла перестала изводить меня злобными придирками и теперь, напротив, приветливо улыбалась, не забывая интересоваться, как прошел мой день. Вполне вероятно, что Костер или кто-то еще наказал ей следить, и хитрая рулеонка наблюдала за мной, как хищник. Даже ее улыбка напоминала оскал.

С каждым днем я чувствовала, что мои силы подходят к концу, и взять их было неоткуда. По ночам мне часто снился Фитфилд-Холл и, бывало, что просыпаясь, я лежала с закрытыми глазами, цепляясь за иллюзорный мир, потому что знала — открою их, и все исчезнет.

* * *

— Я хочу домой. Хочу обратно в Нальгорд.

Было раннее утро — редкий момент, когда нам с Ричардом удавалось остаться наедине. Солнце пробивалось сквозь мутные стекла, в воздухе кружились пылинки. Я наблюдала за тем, как ветерок колышет портьеры и думала о нашей спальне в Фитфилд-Холле. Все здесь казалось чужим и враждебным, я засыпала и просыпалась с внутренним напряжением и ожиданием неминуемой катастрофы.

— Я тоже, — признался Ричард.

Он лежал на спине, закинув руки за голову. Сонный, взъерошенный и до замирания сердца родной. Я придвинулась ближе, положила голову ему на грудь и улыбнулась, почувствовав, как крепкая рука опустилась на мою спину.

Нужно сказать ему. Я долго набиралась решимости, подбирала слова и не знала, как он отреагирует. Если честно, мне самой еще не до конца верилось. Сердце заколотилось сильнее, ладони вспотели. Давай же, Лиз. Просто соберись и скажи это.

— Я вчера была у доктора Клиффорда, — собственный голос показался мне каким-то чужим.

Ричард нахмурился и серьезно посмотрел на меня.

— Ты не говорила, что плохо себя чувствуешь. В чем дело? — он приподнялся.

Я набрала полную грудь воздуха и выпалила на одном дыхании: