Книга Спящее пламя Ферверна, страница 76 – Марина Эльденберт

За окном густые хайрмаргские холодные сумерки, а это значит, что обед уже прошел. Я просила меня не трогать и не звать к обеду, и мама наконец-то вняла моим просьбам. А может быть, поняла, что заниматься благотворительностью и подготовкой нового шоу гораздо более перспективно, чем сидеть с унылой мной. Что самое смешное, я думаю об этом без капли сарказма, для меня очевидно, что вытащить меня из этого состояния могу только я сама. Но я не хочу.

Потому что если я встану и снова начну жить жизнь, это будет больно.

Мне придется признать, что я проиграла. Я поддалась чувствам, которым не стоило поддаваться. Я поверила парню, которого надо было облетать десятой аэромагистралью. Я позволила ему уничтожить то, к чему готовилась годами, просто из-за того, что на него посмотрела.

Если я снова начну жить и чувствовать, мне придется признать, что я слабая. Потому что сильные не падают, когда видят бросивших их парней. Не рушат мечту своей жизни, просто потому что чувства вспыхивают в груди как пламя.

То, что я в жопе, я поняла, когда отец сказал мне после выступления:

— Третье место — это не поражение, третье место — это всего лишь ступень.

И это он! Для кого номер один — быть номером один, всегда и во всем, было в приоритете.

Он сказал это из жалости ко мне, после пресс-конференции. На которой я улыбалась так, что у меня заболели и щеки, и скулы, и все остальное. Особенно сильно болело в груди. Возможно, именно тогда я приняла решение вернуться и лечь в постель, и ничего не чувствовать. Потому что эта боль в груди, не имеющая ничего общего с физической,грозила уничтожить меня на месте.

— Что вы чувствуете сейчас, заняв третье место? Вы расстроены?

— Нет. Нет, не настолько сильно как могла бы.

Улыбка. Щелчки камер.

— Ваши дальнейшие планы?

— Я пока не готова о них говорить.

— Но вы продолжите заниматься фигурным катанием? Вы не раз и не два заявляли, что после этого чемпионата планируете посвятить себя дипломатической карьере.

— Да. — Улыбка. Щелчки, щелчки, щелчки, операторы видео повсюду. — Скорее всего, так и будет.

— То есть мир больше никогда не увидит Ятту Хеллирию Ландерстерг на коньках?

Ему придется с этим смириться.

Мысль как ответ приходит в голову слишком остро, и я понимаю, что это ни разу ни о катке. Ни о коньках. Это о Гранхарсене, хотя о нем меня никто не спрашивал, и мой ответ — он больше никогда меня не увидит, я больше никогда не позволю ему приблизиться к себе. Никогда. Ни за что. Ошибка стоила мне первого места и платины, но урок я усвоила.

— Когда я решу точно, вы об этом узнаете.

И вот я дома, и не хочу ничего решать. Я хочу лежать и смотреть, как снежинки липнут на стекла, на этом все. Тем более что у меня была договоренность с отцом, после чемпионата я посвящаю свою жизнь учебе и дипломатии. А фигурное катание…

Я знаю, что отец согласен на компромисс, об этом мне говорил и он, и мама.

— Ты можешь продолжать, Ятта, — сказал он. — Я не буду больше на тебя так давить.

Проблема в том, что я не хочу продолжать.

Потому что я больше не хочу падать.

За моей спиной открывается дверь. Наверное, это мама, которая все-таки принесла мне обед, и я вздыхаю. Мама такая мама: накормить ребенка — это, по-моему, инстинкт.

— Я не хочу есть, мам, спасибо.

— Я не мама, и я надеюсь, что его мы есть не будем.