Книга Демон в подарок, страница 55 – Евгения Оул

— Пусть помнит, что демоны не прощают тех, кто трогает их семью. И пусть гниёт, зная, что смерть для него — милосердие, которого мы ему не дадим.

И всё. Точка. Для них вопрос был закрыт.

Но меня грызло любопытство дальше, ведь я знала дурной нрав и лютую гордыню драконов.

Я поинтересовалась, как это они так быстро согласились, отказавшись от своего. И не абы кого, а герцога, чей род имел давнюю родословную. И услышала то, что заставило меня удивиться.

— Мы пригрозили войной, — просто сказал Зефирос. — Наша семья стоит выше остальных. Любой, кто тронет нас, прольёт кровь. И они знали: это не пустые слова. Мы не остановились бы, пока их земли не утонули в огне.

Я сглотнула. Догадывалась, что они высокородные, но чтобы настолько…

— А вам не жалко, что о вас по свету ходят такие слухи? Что вас считают чудовищами?

Он рассмеялся, накрывая мою ладонь своей. Смех его был мягким и глубоким, будто сквозь гул рассветного моря.

— Пусть думают. Пусть боятся. Темлучше — к нам не лезут. А мы живём спокойно. И этого нам достаточно.

Его смех был как треск дров в камине: уверенный, домашний и в то же время немного хищный. Я смотрела на него и мысленно восхищалась этой семейкой. Рука Зефироса сжимала мою так, будто держала якорь в бурю, а взгляд был полон обожания и доверия, настолько чистого, что внутри меня что-то тихо треснуло — и на это место встала решимость. Я понимала: должна ответить тем же. Должна ему рассказать правду.

Очередное утро в доме текло лениво, словно мед густым золотом. Слуги шуршали где-то в коридорах, демоны ещё нежились в своих спальнях.

Я сжала чашку в руках так крепко, будто фарфор мог удержать меня от паники. Горячий пар щекотал лицо, но внутри было холодно, словно кто-то сжал ледяными пальцами сердце. Эти слова — о другой жизни, о другой я — стояли комом в горле уже несколько дней. И каждый раз, когда он смотрел на меня так… с обожанием, с верой, с этим чёртовым спокойствием вулкана, я едва не срывалась. Но останавливала мысль: а если он не примет? Если посчитает ложью всё, что между нами было?

Зефирос сидел рядом, локоть на столе, голова чуть наклонена. Он смотрел так внимательно, что казалось — видит сквозь меня, до самой души. В его глазах не было ни давления, ни подозрений, но именно эта мягкость и жгла. Потому что становилось ясно: вот сейчас скажу, и могу потерять то самое «всё».

— Тебя что-то тревожит, — сказал он негромко, и голос был таким тёплым, что хотелось спрятаться в нём, как под одеялом. — Говори. Я слушаю.

Я отставила чашку, чтобы руки не дрожали так заметно. Вдохнула, выдохнула. Плечи сами собой дёрнулись, будто я готовилась не к разговору, а к удару.

— Я не та, кем выгляжу, — слова выскользнули слишком резко, и я торопливо добавила: — У меня была другая жизнь. Другой мир. — Миг тишины. Его лицо — спокойное, будто я призналась в чём-то вроде «люблю есть сладкое перед сном». Только ладонь легла поверх моей, горячая, тяжелая, уверяющая: «я здесь».

* * *

Сердце ухнуло куда-то в живот. Я продолжила, уже торопясь, боясь, что потеряю храбрость:

— Я попала сюда из-за настоящей Софи. Ты её видел. Ты называл фальшивкой… Но если подумать, фальшивка — я. Душа, которой тут не должно быть. Я должна была рассказать раньше, но… боялась. Что ты разочаруешься. Чтоотвернёшься. — Голос дрогнул, и я сжала губы, чтобы не сорваться на плач.