Книга Демон в подарок, страница 44 – Евгения Оул

— Не надо со мной сидеть! Иди! У тебя семья, ты сам говорил — они ждут. Я же ведьма, переживу.

— Ведьма, — перебил он, наклоняясь ближе, так что дыхание коснулось моей щеки. — Но не дура. Ты выжгла себя дотла ради меня. Я не оставлю тебя одну.

Я хотела возразить, но веки предательски наливались тяжестью. Внутри бушевала обида и… странное тепло. Он ведь и правда никуда не торопился. Остался. Со мной.

Глупый, заботливый, прекрасный демон. Спустя столько лет получил шанс, но не кинулся к семье, а выбрал, чёрт возьми, меня.

Зефирос пробыл рядом сутки. Всё это время он сидел неподалёку — читал, иногда поправлял одеяло, иногда просто смотрел, будто следил, чтобы я дышала ровно. И чем больше я приходила в себя, тем сильнее внутри скреблось раздражение: да, мне было приятно, чертовски приятно, но это же я должна о нём заботиться, а не наоборот!

— Всё, — выдохнула я на следующий день, когда силы хоть немного вернулись. — Ступай уже. Ты нужен им.

Он посмотрел внимательно, слишком внимательно, и только потом кивнул. Наклонился, задержал мой подбородок в пальцах и — короткий, почти мимолётный — поцелуй в губы. Но в нём было обещание.

— Я вернусь, — сказал он низко, и глаза его горели так, что я знала — это не пустые слова. — Быстро.

И, прежде чем я успелачто-то сказать, он уже исчез за дверью, оставив после себя жар в губах и гулкое эхо внутри: я жду.

* * *

Едва дверь за ним закрылась, я шумно выдохнула, зарылась лицом в подушку и буркнула сквозь зубы:

— Вот и катись уже к своим, демон…

Ворчание прозвучало уверенно, но только на поверхности. В груди же глухо заныло. Всё то время, пока он был рядом, я строила из себя недовольную ведьму, которая требует: «Иди, не задерживайся!». А теперь — в комнате вдруг стало пусто.

Я ведь сама к этому стремилась, правда? С самого начала твердила себе: «Он вернётся к своим, а я — к своей жизни». Но реальность была куда больнее теории. Всё это время, шаг за шагом, он входил в мою жизнь, в мысли, в привычки. И теперь, когда он наконец ушёл, я впервые честно призналась себе: я привязалась. Слишком сильно. Гораздо больше, чем следовало бы.

И от этой мысли стало горько. Потому что его возвращение — значит моё одиночество. А оно, похоже, уже не было для меня прежним.

Я прижала ладони к губам, где всё ещё тлел его поцелуй, и прошептала в пустоту:

— Дура, Софи… вот же дура.

За окном дождь лился тише, чем обычно, но от этого особняк казался только безмолвнее. Кристаллы в коридоре горели тускло, словно неохотно, и тишина стала такой плотной, что её хотелось разорвать криком. В этой тишине я впервые услышала — насколько пусто без него. Насколько гулко отдаются мои шаги в коридорах.

И всё же это было не только одиночество. Где-то на краю сознания зудела интуиция, словно я забыла о чём-то очень важном. Но я отмахивалась от всего, пытаясь хоть как-то убедить себя, что смогу привыкнуть к тишине и одиночеству снова.

Я ещё не знала, что эта тишина — всего лишь предвестник грозы. И что первым, кто прорвётся в мою новую жизнь, окажется вовсе не демон.

Я бродила по коридору, обхватив себя руками, будто могла согреть пустоту. Тени на стенах тянулись длиннее обычного, и каждый шаг отдавался в ушах.

И тут — резкий толчок. Воздух задрожал, как от удара в невидимую дверь. Сердце ухнуло. Барьер. Его граница содрогнулась, словно в неё впечаталось что-то огромное.