Книга Обнаженная для генерала, страница 46 – Татьяна Озерова

— Когда мы первый раз вышли на тренировочную площадку, я, признаться, впервые не знал, что делать. Как Дамиан до сих пор умудрялся держать её безумную мощь под контролем, было вне моего понимания. Впрочем, у нас с братом были лучшие учителя. И свой, довольно жёсткий опыт справляться с собственным могуществом и бесконтрольностью.

Новая пауза. Длинная.

— Пей, Нея, — бросил он на меня быстрый острый взгляд и снова начал смотреть в огонь. — Маленькими глотками, но надо допить всё.

Я торопливо отпила немного, сжимая чашку переставшими дрожать пальцами.

— Лея… Её горный дар… — Рэналф говорил так, будто каждое слово давалось ему с невероятным трудом. — Там было всё очень плохо, Нея. Очень плохо. Каждое утро и каждый вечер я удивлялся, как дворец всё ещё стоит. Не только я её учил. Дамиан бросил всё в ход. Всех своих лучших. И это давало плоды.

Пауза. Я сделала несколько осторожных глотков согревающего напитка, чувствуя, что это мне помогает.

— Я был с ней... намного жёстче, чем с тобой. Требовал большего. И это работало. Срабатывало безотказно. Возможно, у тебя сегодня не получилось, потому что я не столь требователен. С тобой.

Он замолчал, его взгляд снова ушёл в огонь, вспоминая что-то.

— Она тоже мёрзла? — тихо спросила я.

Уголок его губ дрогнул в чём-то, отдалённо напоминающем усмешку, но без тени веселья.

— Нет. Это не было целью. Она сама заметила, что на холоде её концентрация обостряется. Дар становился... послушнее. Дамиан одобрил такой метод.

Рэналф резко встал, и я невольно съёжилась в кресле, ожидая вспышки гнева. Торопливо допила напиток.

Но он лишь замер посреди комнаты, а потом медленно повернулся и впился в меня темным, горящим взглядом.

— Но ты... ты не Лея.

И после этой паузы, тяжёлой и многозначительной, он выдохнул:

— Бездна, я всё делаю неправильно с тобой.

— Неудивительно, — прошептала я, опуская глаза. — Со мной... со мной всё всегда неправильно. Но я... я обязательно постараюсь. Я научусь.

Рэналф ничего не сказал. Вместо этого он подошёл, забрал у меня из рук опустевшую чашку, поставил её на каминную полку. Затем придвинул стул к моему креслу и сел рядом.

Его движения утратили свою обычную порывистость и резкость. Стали плавными, осторожными.

Он взял мои руки в свои. Я даже дыхание затаила от бережности его жеста.

— Я больше не позволю, чтобы ты мёрзла, — сказал он твёрдо, и его пальцы сомкнулись вокруг моих, согревая их. — Найду другой способ.

Рэналф наклонился и легко выдохнул, согревая мои пальцы своим дыханием. Зажал их между ладонями, легко поглаживая пальцами.

Моё сердце сжалось, по всему телу пробежала тёплая волна от его действий, настолько неожиданных, настолько…

— Ты больше не будешь мёрзнуть, — повторил он, разглядывая мои тонкие пальцы в своих больших ручищах. — Но Нея... Ты должна понимать. Магия не терпит жалости. Ни к себе, ни от других. Она... она как дикий зверь. Чувствует слабину. И тех, кто себя жалеет, она не слушает. Она уничтожает.

Я посмотрела на наши соединённые руки, на его широкие ладони, укрывающие мои хрупкие пальцы, и кивнула, чувствуя, как по щекам покатились слёзы, от его внимания, и от острого, даже болезненного облегчения.

— Я не буду, — выдохнула я, — жалеть себя. Я... я очень постараюсь.

Рэналф замолчал, и я не нашла больше слов.