Онлайн книга «Осколки»
|
— Я в курсе, дорогуша, она меня предупредила. А еще сказала, что хоть для тебя и есть специальное задание, это не значит, что работа должна стоять. Так что в твоих интересах подготовить и проверить партию до обеда, — подмигнул он и направился дальше, одаривать своей любезностью других обитательниц Крепости. «Надо поработать», — слова подействовали, как отрезвляющая пощечина. *** Работа помогла Элль отвлечься. Стоило ей закрыть стеклянную дверь своего кабинета, разложить на большом закаленном магией столе ингредиенты, весь остальной мир словно сделал шаг назад, оставляя Элоизу в покое. Помимо проверки зелий на подлинность и поиска чужих формул, она продолжала работать над собственными составами. Такими, которые не попадали под обновляющийся каждыеполгода списки запрещенных зелий, и приносили Летиции прибыль: афродизиаки, успокоительные, средства для борьбы с бессонницей и душевными травмами. Летиция ориентировалась на дома увеселений, но с готовностью соглашалась, что люди приходят туда не только в поисках удовольствий, но и ища побега от боли. Сейчас Элль колдовала над формулой, которую про себя назвала: «жизнь после любви». Летиция не была в восторге от этой конкретно этой идеи Элоизы, предполагая, что лучше им сфокусироваться на составах от импотенции, но Элль не сдавалась. Она была уверена, что стоит хозяйке подполья увидеть результаты, она изменит мнение. В конце концов, люди, работающие с вызывающими любовь составами, как никто знали, что вечная любовь — это просто детская сказка. Даже самая сильная привязанность может сойти на нет, выродиться во что-то жалкое, мерзкое, вплоть до презрения, ненависти, смешанных с необходимостью напряженно терпеть. Элль взяла в руки ступку и принялась аккуратно добавлять туда высушенные лепестки желтого колокольчика и красной мальвы. Достаточно было прикоснуться к растениям, и в голове вспыхнуло ощущение — суматошные мысли, гремящие, словно цепи, выкованные из боли и обиды. Стоит их задеть — и все тело прошивает вспышкой гнева, а к горлу подкатывает желание рыдать, рухнуть на колени, кривить рот и спрашивать: «За что? Почему со мной? Я же все сделала правильно!». Элль яростно перемалывала высушенные цветы, упиваясь пропитавшими ее ощущениями. Перед глазами вспыхнули воспоминания. Вот, она стоит у трапа на паром, совсем еще ребенок, но уже не влезающая в свое детское пальто. Швы от рукавов больно врезаются в кожу через тонкое платье, но жаловаться нельзя. Мама недовольно кривит губы, предчувствуя очередной поток слез. — Только попробуй завыть, Элоиза Фиуме. Ты и сама знаешь, у нас не было выбора, — ее голос совершенно бесцветный, а слова звучат, как лязг металла, как шелест сухой бумаги. Мама держалась из последних сил, и, казалось, до сих пор оставалась жила только благодаря заполнявшей ее ярости. — Но я… — Фрэн, — папа положил руку на ее плечо и строго взглянул на маму. — Осталось немного, держи себя в руках. Мы скоро будем в Галстерре. Элли, постарайся вести себя тихо. — Если бы не ты со своими выступлениями, Ханнес, — проскрежетала Фрэн, но папа взглянул на нее так, что слова застряли в ее горле. В такие моменты Элль всегда становилось страшно. За нее, за себя. Она хотела было встать между ними, но папа перехватил ее на середине пути и, как маленькую, взял на руки. Элльдо сих пор помнила, какие у него были острые выпирающие кости. Наверное, у нее были почти такие же, потому что еды в подвале, где они прятались, почти не было. Хозяева перестали появляться три дня назад. А накануне им принесли чемодан с запиской: место, адрес, три билета на паром. |