Книга Девочка⁰, страница 61 – Микита Франко

– Мы ведь не приложение к нему, чтобы всюду таскаться за ним. Мы ведь не обязаны.

– Конечно, обязаны, – сказала мама, забирая чашу с тестом у меня из-под носа. – Он священник, он должен иметь семью, а мы обязаны соответствовать его статусу. Обязаны за ним следовать.

– Пусть не рассказывает никому, что мы с ним не поехали.

Мама горько усмехнулась:

– Кого ты хочешь обмануть? Бога? Он все знает.

– Значит, он знает, как у нас все… не по-настоящему.

– Что ты имеешь в виду?

– Никто никого не любит. Если бы любили, Гордей бы не убил себя.

Мы редко говорили фразу «убил себя». Обычно несмело бубнили под нос: «этот поступок», «так поступил», «совершил это», но меня начинала утомлять трусость перед словами. Я сказал как отрезал, и мама вздрогнула от моих слов.

– Не говори так, – попросила она. – В семьях все бывает сложно, но это не значит, что никто никого не любит. Я тебя люблю.

– А я люблю тебя. И папу.

– И папа нас любит.

Заглянув маме в глаза, я честно ответил:

– Сомневаюсь.

«А если сомневаешься, значит, веришь», – но этого я вслух не сказал.

Мама дала мне невыполнимое поручение – отсортировать вещи Гордея: убрать в чемодан те, что я хочу забрать в новый город, отложить то, что можно отдать нуждающимся, и выкинуть «всякий хлам». Конечно, я не был намерен куда-то отдавать или выкидывать одежду брата – Гордей был ростом почти сто восемьдесят сантиметров, мало ли до какого дорасту я. Вся его одежда может подойти мне в будущем, а я решил, что хочу одеваться именно в нее. В новом городе я ни за что не пойду в православную школу и не буду носить колючие платья, с меня хватит. И пусть мама говорит, что я выгляжу как чучело, впредь я буду отвечать ей, что это стиль. Не у всех людей есть свой стиль, а я его изобрел, собственный, подходящий только мне, созданный из одежды брата. Теперь это все, что у меня от него осталось, и я никому не позволю это отнять.

Но, кроме одежды, было и много чего еще: школьные тетрадки, контурные карты, атласы и пособия, фигурки из лего-набора «Бионикл», который Гордею подарили на десятилетие, плакаты с Гарри Поттером (когда-то он был фанатом) и все то, что мама назвала хламом. Ничего из этого я выкинуть не мог. Даже в старых обгрызенных карандашах и изрисованном ластике я видел какую-то особую ценность, разглядывал их по полчаса, вникая в незамысловатые рисунки и грубые надписи (на одной стороне ластика было написано: «ты че дебил»).

Не придумав ничего лучше, я впервые написал Роме – предложил прийти и забрать себе то, что покажется ему ценным. Не знаю, что их связывало с Гордеем, но Рома единственный из всех якобы друзей брата посетил его могилу, так что мне хотелось верить в неслучайность их связи. А если Рома не случайный человек, значит, он должным образом отнесется к вещам Гордея.

Рома ответил, что будет через сорок минут. Я сказал маме, что придет одноклассник Гордея и кое-что заберет себе. Версия про одноклассника звучала лучше, чем «какой-то чел, с которым они тусили на крыше», и тем более лучше, чем «кажется, его парень». Мама поверила, так что я велел Роме выглядеть по-православному.

«Это как?» – тут же спросил он, и я ощутил тревогу от его сообщения.

«Одухотворенно».

Конечно, я немного глумился. Все, что я имел в виду: причесать волосы и одеться не очень вычурно. Рыжий с этим заданием справился и сразу понравился маме: аккуратный, вежливый, в светлойрубашке, застегнутой на все пуговицы (сначала подумал, что с этим он переборщил, но нет, нормально, маме зашло).