Книга Тетрадь в клеточку, страница 63 – Микита Франко

Я не договорил, потому что получил в нос – Данил ничуть не пожалел силы для этого удара. У меня онемело лицо и сами по себе заслезились глаза, а из носа закапала кровь. Наверное, резко менять тему разговора – это не мое.

Но, стараясь оставаться спокойным, я сказал:

– Слушай, я все равно ничего не могу сделать. Не могу увести отсюда отца, потому что это его выбор, а не мой…

– Закрой рот!

– …я могу уйти сам, но для тебя от этого мало что изменится, потому что твоя мама нравится моему отцу, может, они даже любят друг друга…

– Заткнись! – вдруг заорал мне Данил прямо в лицо. – Мама любит только меня!

От крика у него вспухли вены на шее и лбу – я даже испугался. Он напоминал по-настоящему невменяемого человека. А то, что в следующий миг он набросился на меня, только лишний раз подтвердило мои опасения.

Он кинулся на меня с такой силой, что я упал и больно-пребольно ударился левой рукой об двадцатикилограммовую гантель, которая лежала прямо поперек комнаты – видимо, специально, чтобы об нее убиться. Я почувствовал, как рука немеет, и решил, что имею право заплакать. Ну а сколько можно? Я мог бы не плакать – не так уж и больно, но у меня уже не оставалось никакого оружия против Данила, поэтому я громко заныл, чтобы к нам наконец-то пришли взрослые.

И они пришли в ту же минуту, быстро сообразив, что случилось. Вера начала ругать Данила за «выходки»,между делом предлагая помощь. Это звучало примерно так:

– Сколько можно, в тебе что, совсем ничего человеческого?!. Я могу отвезти его в больницу… – А потом снова: – Ты зачем на людей кидаешься, как звереныш?.. У меня есть машина, я поведу.

И вместо свидания с обедом и макаронами из пластиковой тарелки мы все вчетвером ехали в небольшом «фольксвагене-жуке», а Вера водила при этом так, что я чуть не поверил в Бога: гнала на запредельной скорости и обгоняла машины по встречке. А потом легкомысленно хихикала:

– Ну, у нас же экстренная ситуация!

Можно подумать, что от ушиба руки умирают.

Такой стиль вождения ничуть не мешал Вере вести воспитательные беседы с сыном.

– Извини, что наорала на тебя, просто ты меня разозлил, – говорила она ему. – Я хочу тебе напомнить, что мы не действуем агрессивными методами, когда нам что-то не нравится. Ты помнишь?

– Помню, – бурчал под нос Данил.

– Когда нас что-то не устраивает, лучше говорить о том, что мы чувствуем. Например: «Я чувствую злость» или «Я чувствую ревность». Понимаешь?

– Понимаю.

В общем, она говорила очень странно и все время во множественном числе, будто они с Данилом – единый организм. У меня не было сил удивляться их диалогу, потому что мы три раза чуть не попали в аварию. Я просто надеялся, что нас наконец-таки остановит полиция и у Веры отберут права.

Но ничего такого не случилось. Мы доехали до больницы, где пришлось отсидеть несколько очередей, и все это время Вера не переставала воспитывать Данила:

– Похоже, тебе показалось, что происходит что-то несправедливое. Это нормально, ведь ты сейчас в подростковом возрасте, а в этот период многое кажется таким – это протест, идущий из твоего сердца. На самом деле твои чувства уместны, так как любая форма несправедливости в обществе уничтожает доверие человека. Но необходимо подумать, действительно ли к тебе были несправедливы…

И так два часа. Мне тоже пришлось выслушать этот монолог от начала и до конца, поэтому я был несказанно рад врачу, сообщившему всего несколько слов: