Книга Тетрадь в клеточку, страница 42 – Микита Франко

Поняв, что начинаю выдыхаться, а догнать Данила не получается, я выжал из своих ног максимум скорости и с разгона прыгнул на него со спины, повалив нас обоих в серую жижу из первого снега и грязи. Мы начали в ней барахтаться и пинать друг друга, а я чувствовал, как противно липнет одеждак телу.

Наконец Данил сказал:

– Ты че, совсем?

– У тебя наркотики! – выкрикнул я ему в лицо.

И задней мыслью подумал, что ошибаюсь. Вот сейчас он скажет, что это чай и все совсем не так, а я окажусь в глупой ситуации, грязный и зазря извалявшийся в луже.

Но он ответил:

– И что?! Это не мои! Слезь! – Он спихнул меня, а я от удивления, что не ошибся, действительно его отпустил.

– Ты что, наркоман? – хлопая глазами от удивления, спросил я.

– Глухой? Сказал же, что не мои. Это брат попросил. – Данил полез в карман и вытащил тот пакетик. – Промокли из-за тебя, придурок… Он меня теперь убьет.

Я подумал, что тот бледный тощий парень, раздававший Данилу подзатыльники недалеко от школы, наверное, и есть его ненормальный брат.

Данил вырвал у меня из рук свою куртку и, хлюпая, хромая и повторяя, что я придурок, отправился куда-то дальше. А я поднялся и пошел за хлебом. Ну и дела.

Когда вернулся домой в таком виде, попросил папу не спрашивать, что случилось.

А папа сказал:

– Ты в грязи.

Я говорю:

– Ага, знаю.

А папа снова:

– Но это грязь.

Я уже начал злиться:

– Тебя заело, что ли?

– Ты больше не боишься?

И тут я понял. Грязь! Самая настоящая грязь, причем даже не невидимая и не воображаемая, а вполне настоящая и осязаемая, висит на мне засохшими комьями и пропитала всю одежду так, что я чувствую ее на коже!

Меня всего передернуло, я закричал:

– Фу, какой ужас! – и побежал отмываться в душ.

Привет, тетрадь в клеточку.

Сегодня к нам в класс приходил новый школьный психолог. В моей прошлой школе они менялись почти каждый год, и обычно это были какие-то бабушки, о существовании которых мы быстро забывали, а в этой новый психолог оказался молодым мужчиной, и он не просто тусовался где-то в кабинете, а вышел и заговорил с нами! Он провел с нами беседу, заверив, что мы можем обращаться к нему в любой ситуации и при любых обстоятельствах, а он всегда-всегда будет рад нам помочь. Еще он сказал, что повесил возле своего кабинета «почтовый ящик», так что ему можно оставить анонимное письмо.

Когда он ушел, ребята подняли его на смех, начали передразнивать и возмущаться:

– Он что, думает, что мы тут психи, что ли?!

Только Шпагин сказал:

– А по-моему, это неплохо.

Данил хохотнул:

– Может, расскажешь ему тогда, что ты педик?

– Лучше ты расскажи ему о своей озабоченности педиками и желанием постоянно о них говорить, – спокойно ответил Шпагин.

Данил подался вперед, как будто хотел подойти и врезать, но Саня его остановил:

– Не трогай, а то СПИДом заразишься.

Шпагин цыкнул:

– СПИДом так не заражаются.

Пацаны снова загоготали:

– Смотри, даже не отрицает, что болен!

В класс вернулась наша училка по математике и, призвав всех к порядку, спросила, почему все разорались про СПИД.

Данил выкрикнул:

– Просто у Шпагина СПИД!

Училка ответила серьезно:

– Перестаньте. У Шпагина не может быть СПИДа. Он бывает только у наркоманов и извращенцев.

– А он педик! – снова крикнул Данил.

– Не неси чушь, вы еще только в шестом классе.

Я хотел спросить, с какого класса, по ее мнению, становятся геями, но не стал. Многие наши учителя всё больше похожи на тупиц. После «Хорошо быть тихоней» я нагуглил, что вообще-то геями рождаются, а не становятся. Неужели им самим было сложно это выяснить? Даже не знаю теперь, как можно на полном серьезе у них чему-то учиться?