Книга Почти 15 лет, страница 73 – Микита Франко

— Так ему и скажи.

— Кому? Мики? — удивился Слава.

— Ну да. Думаешь, он не поймёт? — прыснул Макс. — Он же взрослый. Я был бы рад, если бы мать в своё время сказала мне хотя бы это.

Слава с любопытством глянул на него:

— Твои родители тоже развелись?

— Да. И мне тоже было лет пятнадцать.

— Ты потом общался с отцом?

— Ну да, — ответил парень, как само собой.

— Я вот не общался. Мой просто исчез. Ушёл и не вернулся.

— За хлебом что ли? — засмеялся Макс.

Слава фыркнул: никто раньше не позволял себе смеяться над тем, чтоего отец сгинул восвояси — Макс был первым. Это тоже понравилось Славе.

На подъезде к парку Слава остановился у супермаркета: сказал, что купит попить. Макс с почти родительской строгостью наказал:

— Никаких энергетиков, понял?

— Только апельсиновый сок, — заверил Слава. — Тебе что-нибудь взять?

— Фанту. С лаймом.

— С лаймом? Она такого цвета, как чистящее средство для окон?

Макс удовлетворенно кивнул:

— Она и есть чистящее средство для окон.

Слава покачал головой: детям он такое пить не разрешает. Ну, не он, а Лев. Но он как бы тоже — придерживается единой политики воспитания.

Слава быстро обошёл супермаркет, взял сок, фанту ядовито-синего цвета, мармеладных мишек (они случайно попались на глаза и он, подумав о Ване, машинально схватил их с прилавка), потом долго пытался понять, голоден или нет — вспомнил, что не ужинал, и, возможно, даже не обедал (об этом он уже вспомнить не смог — казалось, прошла целая вечность), и взял булочку с маком. Когда расплачивался на кассе, понял, что до «Гарри Поттера» осталось пять минут.

Садясь в машину, он передал кислотную фанту Максу, а остальное кинул на заднее сидение. Макс, глянув на часы, спросил:

— Ты где застрял?

— В хлебном отделе, — честно ответил Слава, пристегиваясь ремнём.

— Отца искал?

Слава вытянул губы в улыбке, сдерживая смех — ведь если рассмеяться по-настоящему, то… то всё. Это многое значит: смеяться по-настоящему над чьими-то шутками. Тем более, если их повторяют дважды, а тебе всё равно смешно.

— Я вдруг подумал, что вы лишили своих детей шуток про ушедшего отца, — начал рассуждать Макс. — Если я скажу твоему сыну, что видел его отца в хлебном, имея в виду Льва, это будет иметь не тот эффект, потому что он подумает о тебе, и не засмеется…

— Он не засмеется по другим причинам, — ответил Слава, выезжая с парковки.

— По каким?

— Потому что это не смешно.

Макс искренне возмутился:

— Да ладно! Ты смеешься!

«Заметил, блин», — с досадой подумал Слава. Но досада это была по-странному приятной.

На парковке они заняли место в последнем ряду, в стороне от всех — следующая машина была через два парковочных места. Солнце медленно скрывалось за горизонтом, и на тёмно-розовом небосклоне уже появлялись первые огоньки. Слава, выйдя из машины, невольно задралголову: давно он не видел такой отчётливой россыпи звёзд. Они всё ещё были в городе — всего лишь въехали в парковую зону — но в Даунтауне такого не увидишь.

В Новосибирске, над домом у моря, всегда были такие звёзды.

Слава забрался с ногами на капот, сел по-турецки и приглашающе кивнул Максу:

— Садись. Не развалиться.

Усомнившись в собственных словах, добавил:

— А если развалиться, я всё равно хотел купить новую.

Макс осторожно последовал Славиному примеру: сел рядышком и согнул ноги в коленях. Обхватив себя, он зябко поежился — на нём была футболка с коротким рукавом и Слава заметил, как руки ниже локтя покрылись гусиной кожей.