Книга Почти 15 лет, страница 67 – Микита Франко

— Ты переживаешь из-за его отъезда? — с прежней мягкостью спросил Макс.

Слава пожал плечами: внутри него путалось столько переживаний, что он уже не отличал, где какое.

— Скорее переживаю за детей.

Макс понимающе кивнул.

— Сколько лет старшему?

— Пятнадцать.

Он присвистнул.

— Что? — не понял Слава.

— А сколько лет тебе?

— Тридцать один, — ответил Слава и тут же пояснил: — Мики — сын моей сестры, она умерла, а он… достался мне по наследству.

Сказав это, он вяло улыбнулся, надеясь, что Макс оценит шутку. Тот остался серьёзен — не оценил.

— Мне через месяц будет двадцать пять, — проговорил он. — И детей я видел только издалека.

Слава вспомнил: в двадцатьпять он был отцом девятилетнего мальчика, который после тяжелой ссоры удирал в ночи из дома или в тайне от него пытался найти на хоккейном корте своего родного отца. И ему приходилось искать слова, чтобы как-то утешить Мики, а он не знал, где эти слова брать, потому что едва ли чувствовал себя иначе, чем другие двадцатипятилетние.

Когда мальчик-индус принёс их заказ, Слава спросил его, где взять такие же бусы, а он ответил, что это семейная реликвия и бусы достались от бабушки.

— Отстой, — произнёс Слава уже на русском, потягивая сок через трубочку.

— Тебе нравится сапфир? — уточнил Макс.

— Мне нравится всё голубое, — ответил Слава, имея в виду, что ему нравится голубой цвет.

Макс засмеялся.

Они успели провести в кафе около двадцати минут, поддерживая тревожный разговор о Славиных проблемах, прежде чем телефон завибрировал и поехал вниз со столешницы. Слава, поймав его налету, успел увидеть номер на экране: из больницы. Каждый раз, когда он видел эти цифры, в ногах и руках появлялась противная ватность, а в горле пересыхало.

Он провёл по зеленой трубке вверх и услышал знакомый голос доктора Тонга, который, вопреки ожиданиям, заговорил не о Ване, а о Мики. Он сказал, что старшему сыну стало плохо в палате («Может, паническая атака. У него бывает?») и его необходимо забрать. Слава ощутил предательское облегчение — слава богу, Ваня в порядке. Стыд за облегчение пришёл запоздало: Мики-то не в порядке. Судя по всему, вообще не в порядке.

Он извинился перед Максом, сказал, что нужно срочно вернуться в больницу.

Макс тоже занервничал:

— Что-то с Ваней?

— Нет, Мики. Ему там… в общем, ему стало нехорошо, нужно забрать.

Слава попросил счёт у мальчика-индуса, но Макс его заверил:

— Я заплачу.

Слава кивнул, решив не спорить из-за стакана апельсинового сока.

Уже на выходе из кафе, Макс предложил:

— Может, я могу чем-то помочь? У меня есть права, могу сесть за руль. Ты выглядишь… устало.

Слава догадался, что он хотел сказать: «плохо», но смягчил. Покачал головой:

— Не надо. Мики не поймёт, если ты сядешь за руль.

— Ладно, — нехотя согласился Макс. — Но если что… В общем, имей в виду.

Слава невольно улыбнулся: ему была приятна эта неожиданно укутавшая со всех сторон забота.

Проводив его до машины, Макс смущенно спросил:

— Когда можно будет увидеть тебя ещё раз?

Слава открыл дверцу автомобиля, сложил на неё руки и некоторое время разглядывал Макса: в их первую встречу он показался ему гораздо старше, серьёзней, даже, может быть, внутренне взрослее самого Славы — наверное, таким он и хотел в тот момент казаться. А теперь открывался совсем другим: стоял в безразмерном свитшоте, как нахохлившийся воробей — только кончики пальцев торчали из-под длинных рукавов — и выглядел очень юно и смущенно.