Книга Почти 15 лет, страница 254 – Микита Франко

А потом Слава сказал ему, что скоро они будут дома.

— Можешь сильнее?

— Сильнее? Я боюсь сделать больно.

— Ты наоборот слишком нежничаешь.

— Потому что у тебя ребра сломаны! — напомнил Слава.

— Фигня. Дави сильнее.

Слава с усилием принялся разминать мышцы плеч, играя с ними, как с пластилином. Лев сидел на кровати, сложив руки на спинку стула, а сам Слава стоял на коленях за его спиной, впервые пробуя себя в роли массажиста (ну, если не считать всех тех массажей, которые не имели никакого отношения к лечебным, но сейчас об этом лучше не думать). Капризный пациент без перерыва жаловался, что всё не то, не так, «ты меня жалеешь» и «у тебя пальцы слабые».

Выдохнув, Слава прекратил движение, устало обнял Льва за шею, стараясь не наваливаться, и чмокнул в щеку.

— Всё, устал.

Тот собирался что-то недовольно фыркнуть, но после поцелуя — Слава это заметил — улыбнулся и забыл.

Это был уже восьмой день в больнице. Лев изнывал от постоянного ношения бандажа, жаловался на боль в спине, которая, с его слов, давно превысила по степени интенсивности боль в груди и ребрах, и уговаривал лечащего врача снять с него «эту штуку» пораньше.

Григорий Викторович напоминал своему коллеге, что ребра срастаются не меньше месяца, но Лев отмахивался:

— Так это человеческие, а я лев.

Слава, качая головой, говорил, что тот своим поведением только тормозит процесс восстановления («И своё возвращение домой», — непременно напоминал он), но иногда он ловил себя на мыслях, что ему нравятся эти дни в больнице. Они проводили время вдвоём — Слава специально соврал детям, что дни посещения в больнице только по вторникам и четвергам, — смотрели фильмы, лежали в постели в обнимку, ели фрукты и сладости (Слава всегда съедал больше Льва, хотя сам же их и приносил), играли в настольные игры. Однажды он даже сказал: — Прямо как в нашем доме на берегу моря.

Лев как будто бы смутился:

— Ну… Наверное.

— Мне тоже его не хватает, — стоило это признать. — Я согласен, что нам нужно больше времени без детей.

Лев тоже признался:

— Может быть, поэтому я и… «торможу процесс восстановления».

— Серьёзно?! Ты специально? Ты не хочешь домой?

— Хочу. Но сейчас все мои дни состоят только из тебя, — он улыбнулся. — Не знаю, когда ещё такое повторится.

Слава, уже с неделю мучимый чувством виныиз-за своего наслаждения этим затянувшимся лечением, тут же расплылся в улыбке: значит, и Лев чувствует то же самое. Но, в самом деле, не ломать же им ради этого рёбра по очереди? Только после Канады и всех трат, что понесли за собой эмиграция, Ванино лечение, возвращение в Россию, Микина психотерапия и их общая психотерапия, — после всего этого, вряд ли они могли ещё раз позволить себе дом. Слава даже не был уверен, что они могут позволить себе новую машину вместо той, что стояла на спецстоянке с разбитыми стеклами и смявшейся дверью. Могут ли они позволить ремонт старой? Наверное, только… Он не знал, как Лев со своей ностальгией по яблочному соку, пролитому сто лет назад на заднем сидении, чувствует её теперь, но у Славы их автомобиль навсегда останется связан с ужасом, что он чуть его не потерял.

Лев, расправив плечи после массажа, поморщился, как от боли, и Слава поправил подушку на изголовье, чтобы он мог лечь. Прильнув следом к его плечу, он, задумчиво поглаживая пальцами шершавую ткань бандажа, озвучил мысль, о которой думал последние дни: — Может, мы могли бы прятаться иногда в той квартире, которую ты снимаешь?