Книга Почти 15 лет, страница 256 – Микита Франко

Он придвинулся ближе ко Льву, осторожно обнимая за талию под бандажом, и искренне сказал:

— Мне так хорошо с тобой.

— Ого, вот это новости…

Слава пропустил мимо ушей эту попытку удивиться, добавил:

— Как будто я уже дома. Даже в этой дурацкой больнице мне с тобой, как дома.

И тогда Лев, прижавшись щекой к его волосам, сказал:

— Мне с тобой тоже.

Его выписали в день рождения младшего сына. Ваня скакал кругами по квартире и говорил, что подарок лучше придумать было нельзя, но когда увидел в гараже барабанную установку, его мнение изменилось: папина выписка тут же заняла второе место в списке подарков. Лев не без гордости думал о том, как впервые смог почувствовать и предугадать, что будет важно для такого непонятного и громкого Вани.

— Когда мы были на Байкале, он играл на барабанах вместе с каким-то наркоманом, — этими Лев объяснял Славе своё предложение подарить установку.

Тот изогнул бровь:

— Это ты так Мики называешь?

— Не, — Лев мотнул головой. — С другим. С незнакомым.

— Даже не знаю, что меня смущает больше: то, что я считаю это нормальным, или тот факт, что Ваня действительно мог найти общие темы с кем угодно.

На Ванином празднике Лев чувствовал себя королем торжества, все вокруг него суетились, поднося еду и напитки: стоило Льву бросить взгляд на что-нибудь на столе, как кто-то из троих незамедлительно подрывался и протягивал это ему. В дополнение, Слава отгонял от него детей, как назойливых мух: — Ваня, не виси на папе, — звучало каждые пятнадцать минут. — Ему больно.

Льву не было больно — он уже давно перестал чувствовать всякую боль за грудиной, а потому считал, что бандажом его мучают из вредности, — но быть особенным в семье казалось приятным, поэтому он не возражал: больно так больно. Но ещё, конечно, думал между делом: раньше Ваня на нём не висел. Ваня вообще к нему редко подходил, а теперь…

А теперь, едва наступил вечер, сын аккуратно постучал в спальню:

— Можно?

Лев вздрогнул от неожиданности: неспроста самый шумный из их детей так тихонько прокрадывается в спальню. Слава и Мики на кухне мыли посуду после праздника, и Лев понял, что время выбрано не случайно: Ваня хотел остаться с ним один на один.

— Можно, — выговорил он.

Тот протопал в комнату, осторожно сел рядом с отцом на кровать. Его движения были на удивление неторопливыми для человека, который обычно излучал энергию. Лев заметил, как сын накручивает подол своей футболки на палец, и сердце сжалось: судя по всему, разговор предстоял серьёзный.

— Папа… — начал Ваня, стараясь держаться серьёзно, но подбородок дрогнул, и в следующую же секунду полились слёзы. — Папа, таэвочкамняылылы…

Ни слова не разобрал. Хотел наклониться, чтобы обнять, но ребра напомнили о себе тупой болью и, закашлявшись, Лев выпрямился, как по струнке. Пришлось положить ладонь на плечо сына — выглядело это весьма чопорно, — и спросить:

— Что случилось?

Хотелось звучать ласковей, да рука на плече как будто обязывала к серьезному тону.

Ваня, судорожно вдыхая, проговорил:

— Девочка… Нина… Она…

Льву заранее стало неловко, захотелось ответить: «Слушай, девочки — это не ко мне» и замять ещё не начавшийся разговор. Но к кому тогда он пойдет с такой темой? Кажется, в этой семье все по части: «Девочки — это не ко мне».

— Так, — кивнул Лев, помогая Ване продолжать. — И что она?