Онлайн книга «Почти 15 лет»
|
Как ни тяжело было это признавать, сходство Мики и Шевы заключалось в отчаянии. Они казались ему одинаково отчаянными и отчаявшимися: отчаянными в своих поступках, и отчаявшимися сами по себе, независимо от поступков: Шева цеплялся за клей, Мики за курево, Шева взрывал ванную комнату, Мики уходил в ночи за Артуром, Шева размахивал битой перед стариками, Мики покупал яд в даркнете, Шева вскрывал вены, Мики… Лев всегда вздыхал, когда доходил до этой аналогии. Мики, казалось, уже десятки раз проделал это в своих мыслях. Они были худощавыми и угловатыми, одинаково смотрели из-под насупленных бровей, у них похожим образом ломался голос (или Лев просто не помнил, каким был голос Юры, и подменял его в своей памяти голосом Мики). С тех пор, как он застал сына за поисками таблеток для самоубийства, он боялся одного: повторно пережить с Мики то, что уже когда-то переживал с Шевой. Конечно, в первую очередь он думал о суициде, и почти никогда — о наркотиках. Да что там «почти» — просто никогда. Ни разу за все пятнадцать лет, что он знает Мики, такого неприходило в голову: где Мики, а где наркотики? Он же не такой, они же нормальные, он же точно знает… Что-то такое он думал о собственной интеллигентности и сыновьей сознательности, напрочь забыв, и что и Юра был сыном профессоров, а не пьяных забулдыг. Иногда родительство просто даёт тебе под дых, кем бы ты ни был. Теперь он смотрел как тот, зябко передергивая плечами на морозном ветре, запахивается в куртку, и недовольно поглядывает в сторону костра — на Мики все эти особенности туристической жизни наводили тоску. А Лев планировал, как они вместе пойдут запекать картошку, и он, как бы походя, расскажет ему историю из детства — тоже про поход, картошку и запекание, а потом спросит: «Где ты взял яд?». Неуклюже? Может быть. Но к некоторым темам просто невозможно ловко подступиться: к таким Лев относил темы сексуального воспитания, Ваниных отношений с девочками и Микиного яда, купленного в даркнете. Вполне, как он думал, равнозначно. Он нашел на снегу длинную ветку, подобрал её, решив, что будет тыкать ею в угли между паузами в беседе, заполняя тишину, и пошел к Мики, чтобы в который раз рассказать одну и ту же страшную историю, как однажды он едва не убил своего отца. Ночью, обустроив Мики постель в машине и уложив Ваню спать в палатке, он тихонечко обошел лагерь в поисках подходящего дерева — дерева, на которое можно залезть, поймать связь и позвонить наконец-то, блин, Славе. Такое нашлось неподалеку от нудистского пляжа (так он мысленно назвал место, где разбили палатки забавные полуголые ребята). Дерево стояло на берегу и клонилось к озеру, так что Лев прошелся по его стволу пешком — только ближе к кроне пришлось взять направление вверх. С высоты ему открылся вид на озеро: холодное и устрашающее, оно было поистине огромным. Но тьма, опустившаяся на берег, казалась страшнее громадности озера. Лев старался держаться уверенно с детьми, и действовал строго по инструкции, заранее изученной на туристическом сайте, но честное слово: ему самому было не по себе на этом чертовом льду, поэтому он хорошо понимал Мики. Лёд непредсказуем: когда они двигаются по нему, они остаются живы только благодаря его милости. Лёд разрешает себя преодолеть, но, передумав, расходится под ногами толстыми трещинами — такова сила природы. Люди могут ей лишь подчиниться. |