Книга Окна во двор, страница 118 – Микита Франко

Иногда сериал прерывался «Новостями», где гнетущим голосом сообщали о «вспышке респираторной болезни неизвестного происхождения».

– Что там в Китае? – спрашивал Слава, вынужденный наблюдать ту же самую телепрограмму. Сам виноват, это его идея – сидеть возле меня, как на привязи.

– Все мрут, – мрачно отвечал я.

– Прям все?

– Ну… Кто-то один точно умер.

Все эти дни я не разговаривал со Львом, предвкушая, как мы вдоволь «наговоримся», когда я прилечу. Зато теперь на телефоне висел Слава. Иногда я был свидетелем этих разговоров: в такие моменты родители обсуждали меня, или Ваню, или деньги, или бытовые вопросы. Но все чаще, когда звонил Лев, Слава уходил в спальню, закрывал дверь, и они трепались больше часа (иногда больше двух часов). Возвращался он в приподнятом настроении, так что вряд ли темой их разговора был сын-наркоман или подобная неприятная хренотень.

– Выглядишь как влюбленная школьница, – мрачно подмечал я, когда Слава возвращался в гостиную.

– А ты – как школьница, которая никого не любит, – отвечал он, плюхаясь на диван рядом со мной.

Я соглашался:

– Довольно точное определение.

Придумав мне такое изощренное наказание, Слава наказал и самого себя – теперь мы оба вынужденно находились в заточении, как будто сидели в общей тюремной камере. Первый посетительпришел к нам на седьмой день.

Это был Майло.

Когда я услышал звонок в дверь, даже не подумал о нем. Слава пошел открывать, и вскоре из коридора послышалась негромкая перепалка на английском.

– Он наказан.

– Ну пожалуйста, можно хотя бы поговорить с ним?

– Нет, нельзя, – жестко отвечал Слава. – Я знаю, какой ты «садовод».

– Так вы из-за этого? – догадался Майло.

– По-твоему, снабжение наркотиками моего несовершеннолетнего сына не считается уважительной причиной?

Майло возмутился:

– Я не снабжал его наркотиками! У меня только трава!

Когда мне надоело слушать их перебранку на тему того, считается травка наркотиком или не считается, я тоже выглянул в коридор. Сообщил Славе:

– Это он в тот день привел меня домой.

Слава оглянулся на меня, будто не понимая, какой день я имею в виду.

– Когда я вернулся с вечеринки, – пояснил я. – Он мне помог, довел до дома. И он вообще ни при чем в той ситуации. Как и в остальных.

– Иди в свою комнату, – сказал Слава таким тоном, будто для него вообще не имело значения все, что я сказал.

Я ушел. За эту неделю я стал таким апатичным, что подобный приказной тон больше не задевал меня – я подчинялся, удивляясь, как стал равнодушен ко всему. Меня словно приговорили к смертной казни, и теперь я влачил бессмысленное существование в ожидании исполнения приговора. Я почти не спал, почти не ел, почти ни о чем не думал.

Погрузившись в чтение («Повелитель мух», сцена пожара), я и забыл о визите Майло, поэтому его появление на пороге комнаты буквально через тридцать минут после встречи в коридоре меня сильно удивило. Он стоял радостный, взлохмаченный и тяжело дышал, будто ему пришлось ко мне прорываться. Допуская, что так и было, я осторожно спросил:

– Как ты сюда попал?

– Твой папа меня пропустил.

Я не поверил своим ушам.

– Тебя? Пропустил?

Быстро покивав, Майло сказал:

– Он потребовал оставить вещи в коридоре и вывернуть карманы.

Я мысленно представил эту сцену, и мне тут же стало неудобно за нее. Давя внутреннюю неловкость, я проворчал: