Книга Дни нашей жизни, страница 42 – Микита Франко

– Я съезжу с ним, не разрывайся.

Вот это ого! Лев со мной никогда к маме не ходил!

Я собрал все самое ценное, что собирался оставить у мамы, и начал торопить Льва, как будто мама может нас не дождаться.

Кладбищ я никогда не боялся. До того как впервые там побывал, я думал, что они выглядят так же страшно, как в фильмах и мультиках. Но на самом деле они не такие мрачные, потому что тут и там оставлены цветы и покрашены ограды. Если светитсолнце, то здесь бывает даже уютно.

Я был главным в нашем походе и вел Льва за собой, потому что он не знал дорогу до маминой могилы.

– Ты здесь первый раз? – спросил я.

– Нет, я был на похоронах, но уже не помню, куда идти.

– А я был на похоронах?

– Нет.

Ну и хорошо. Кладбищ я не боялся, зато боялся мертвых. Однажды я видел из окна дома, как из соседнего подъезда вынесли гроб. Слава сказал, что люди собираются пронести его через весь двор, кидая гвоздики, – такая странная церемония прощания. Я наблюдал за приготовлениями до тех пор, пока один мужчина не подошел к гробу, чтобы открыть его. Мысль, что тот, кого я там сейчас увижу, совершенно и бесповоротно мертв и представляет собой не более чем бездыханное тело, испугала меня настолько, что я отпрянул от окна раньше, чем крышку успели поднять. Сердце у меня бешено скакало. Я не был готов увидеть труп. Хотя в школе некоторые ребята видели и говорили, что это не страшно – как будто человек спит. Но я ведь боюсь не зрелища, а собственного пугающего осознания того, что он не спит…

– Ты был знаком с моей мамой? – спросил я у Льва.

– Совсем немного.

Пока мы шли, я расспрашивал его, какой она была. А он рассказывал все то же самое, что уже по десять раз рассказали мне и бабушка, и Слава, но я все равно каждый раз интересовался, потому что хотел слушать снова и снова.

– А где твоя мама? – решил поинтересоваться я.

– Она в другом городе.

– А папа?

– Он умер.

– От чего?

– Не знаю. Наверное, от стыда, – грустно усмехнулся Лев.

Я удивленно поднял голову.

– Так бывает?

– Я бы хотел, чтобы так бывало, – ответил он. – Должна же существовать в мире справедливость.

Я не понял, о чем он, но спросил:

– Как думаешь, он встретился с моей мамой?

– Только в том случае, если за пределами этого мира есть какой-то еще.

Мы как раз подошли к могиле. Но меня заинтересовали его слова.

– Ты считаешь, что на небе ничего нет? – спросил я.

– Этого никто точно не знает, – вздохнул Лев.

Я нахмурился.

– Бабушка знает!

– Нет, Мики, она тоже не знает. – Он опять грустно улыбнулся. – Она просто верит.

– В смысле «верит»?

– Верит, что после смерти есть другая жизнь. Многие люди в это верят. Ты тоже можешь верить, если тебе хочется, но мы никогда не будем знать наверняка.

Я посмотрел на мамину фотографию на памятнике. Так что, может быть, она вовсе ненаблюдает за мной с небес? Она просто перестала существовать, растворилась в вечности, превратилась в ничто? И я тоже стану ничем? И родители, и бабушка, и все-все люди на планете будут поглощены этой огромной и пугающей пустотой?

Я медленно сложил перед памятником сначала цветы, потом свой рисунок (я нарисовал себя девятилетнего), потом плюшевого мишку. Помолчал некоторое время.

– Ладно, пойдем. – Я взял Льва за руку.

– Уверен?

– Да. – И я коснулся памятника на прощание.

Мне вдруг расхотелось рассказывать что-либо маме. Даже как я чуть не умер от астмы и стал самым популярным в классе. Может, я взрослею? Ведь мне уже девять.